Черные Шипы
Шрифт:
После этого… ничего.
Там не было абсолютно ничего.
Я несколько раз моргаю и глубоко вдыхаю, но меня окутывает вонь мочи. Кряхтя, я кладу ладони на землю и сажусь.
Моя голова пульсирует от боли, а язык кажется слишком большим для моего рта. Горло с каждым глотком наполняется горьким привкусом.
Серые стены кружатся вокруг меня, и мир вращается. Или, может быть, это я вращаюсь.
Я качаю головой, несколько раз закрывая и открывая глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
Размытое пятно, застилающее мое зрение, медленно исчезает, и место, в
Я не смог бы забыть эту адскую дыру, даже если бы прожил тысячу лет.
Именно здесь нас с Наоми держали и подвергали эмоциональным пыткам. Именно здесь они сломали ее, чтобы она играла им на руку без всяких задних мыслей.
Металлическая дверь, через которую она прошла, смотрит на меня с той же твердостью, что и раньше, как будто насмехается надо мной.
Как будто говорит мне, что это происходит снова.
Или, может быть, это уже произошло.
Я обыскиваю свое окружение, но нет никаких следов моей Наоми.
Неужели они забрали и ее тоже? Ее держат в отдельном месте?
Опираясь на стену для равновесия, я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги и иду к двери.
Я стучу по ней изо всех сил. — Открывай! Открывай, мать твою!
Снаружи нет ни звука, ни движения, но я пинаю и бью по ней обеими руками, пока не сбиваю костяшки пальцев.
Я не останавливаюсь, чтобы подумать о боли.
Или сонливости.
Я не останавливаюсь, чтобы подумать ни о чем, кроме моей Наоми. Я ни за что на свете не буду стоять в стороне, пока они будут пытать или угрожать ей.
Раньше я верил фактам вместо того, чтобы верить в нас.
Я позволил своей неуверенности взять верх и искренне думал, что она бросила меня.
Не сейчас.
Теперь я буду бороться за нее.
Буду, даже если это будет означать мою гребаную смерть.
Дверь скрипит, и я отскакиваю назад, готовый ударить любого, кто войдет. Либо я спасу ее, либо умру, пытаясь это сделать.
Входит мужчина азиатской внешности. Он высокий, у него длинные волосы и острый взгляд, которым обладают только люди, занимающие высокое положение у власти, такие как мой дед.
Он смотрит на меня секунду, и я смотрю в ответ, мои руки сжаты в кулаки.
У него нет ни оружия, ни охранников, так что я, возможно, смогу одолеть его и пройти мимо…
— Я бы не рекомендовал этого делать, — прерывает он ход моих мыслей. — Если ты прикоснешься ко мне, я порежу тебя, и даже если тебе чудом удастся пройти мимо меня, это место полно охраны. Вооруженной охраны.
— Какого хрена ты хочешь? Где Наоми?
— Меня зовут Кай, и я буду твоим хозяином в течение дня, — он переводит внимание на свои часы. — Или, по крайней мере, в течение следующих нескольких минут.
Я подхожу ближе, расправляя плечи. — Меня не волнует, кто ты, черт возьми, такой.
— А должно. Мое имя будет выгравировано в твоих воспоминаниях, потому что именно это придет тебе в голову, если ты подумаешь о том, чтобы причинить боль Наоми. Если ты посмотришь на другую женщину, я буду рядом. Если ты заставишь ее плакать, я тоже буду там. Блеск моего
— Ты меня не пугаешь, — я смотрю ему прямо в глаза. — То, как мы с Наоми относимся друг к другу, зависит только от нас.
— Это тоже будет зависеть от меня.
— Кем, черт возьми, ты себя возомнил?
— Тот, кто спас ее от нападения, когда тебя даже не было в кадре. Однажды я убил ради нее, и сделать это снова будет для меня удовольствием.
— Ты… убил парня Рико, Сэма?
— Бывшего парня, поскольку он разлагается, пока мы говорим.
Так причина, по которой я не смог найти этого несчастного ублюдка, заключается не в том, что он переехал в другую страну, а в том, что он уже мертв.
Он был убит этим человеком. Каем. Каким-то образом это заставляет меня увидеть его в другом свете. Он — причина, по которой она не была травмирована до точки невозврата, и я не могу не уважать его за это — независимо от его причин для этого.
— Хоть я и благодарен за то, что ты сделал для нее в прошлом, но она моя, и я не позволю тебе приблизиться к ней.
— Я не заинтересован в ней в этом смысле. Она наша принцесса, а я всего лишь ее ангел — хранитель, причем падший.
— Где она находится? Отведи меня к ней.
— В этом нет необходимости, — он вздыхает. — Она прошла через все эти неприятности, чтобы вытащить
тебя. Во-первых, она выяснила ставки Акиры на его следующее деловое предприятие, разыграв этого дурака, Рена. Потом она отнесла его твоим бабушке и дедушке с помощью твоего дяди.
— Наоми ездила навестить моих бабушку и дедушку?
— Да, и она умоляла их помочь тебе, заблокировав инвестиции Акиры из-за кулис. Конечно, твои бабушка и дедушка были не в восторге от того, что им пришлось действовать по-крупному, и хотели, чтобы она прекратила ваши отношения, но она не согласилась. Вместо этого она сказала твоей бабушке, что они не потеряют тебя, как потеряли твоего отца, и это стало для них решающим моментом. Как только заговоры Акиры были пресечены, он потерял самообладание и, возможно, выместил его на Рене, — он делает паузу и улыбается, как будто заново переживая какую-то картину. — В любом случае, в обмен на то, что она перестанет блокировать проекты Акиры, она заставила его согласиться развестись с ней, оставаясь союзником ее отца. В настоящее время она угрожает Абэ, что, если он использует ее, или тебя, или ее сестру, она заставит Акиру отозвать альянс и все его средства. Среди прочего, что она теперь имеет на него.
Мои губы приоткрываются, когда я слушаю пересказ событий Каем. Я не могу поверить, что она сделала все это сама.
В конце концов, Наоми уже не та. Она всегда была сильной, но теперь она — сила, с которой нужно считаться.
— Потерял дар речи? Хорошо, — Кай сильно хватает меня за плечо. Так сильно, что кажется, будто он переломает мне кости, а затем шепчет низким, спокойным, но угрожающим тоном: — Тебе лучше помнить о ее жертвах до самой смерти. Или я буду там, чтобы убедиться, что ты испустишь свой последний вздох.