Черные Шипы

Кент Рина

Я быстро вытираю их, не желая, чтобы он видел меня такой слабой и не в духе.

— Ты так сильно заботишься о нем?

Я сжимаю носовой платок в кулаке. — Зачем еще мне жертвовать семью годами своей жизни?

— Я думал, что это из-за Мио.

— Она не единственная причина.

— Почему он? Его семья в грош тебя не ставит, и не только из-за этого, твой отец был причиной того, что он осиротел.

— На самом деле мы не можем выбирать, кто именно. Это просто происходит. Как будто это просто случилось, что ты спас меня девятнадцать лет назад.

— Это не было ни совпадением, ни судьбой. Я решил действовать.

— Тогда сделай

это снова, — я делаю глубокий вдох, стараясь не казаться беспомощной или как будто я планировала это все время, когда позволила ему поехать. — Помоги мне, Кай.

Черты его лица остаются неизменными, хотя он слегка наклоняет голову в сторону, как будто это позволит ему лучше рассмотреть меня. — С помощью чего?

— У меня есть кое-что на Акиру, снимок, которым я могу угрожать ему всю оставшуюся жизнь, но у меня ничего нет на моего отца. На самом деле, у него есть Мио, чтобы держать меня в узде. Даже если я вытащу Себастьяна на этот раз, нет никакой гарантии, что он не убьет его только для того, чтобы поставить меня на место. И я не могу…, — я сглатываю комок, который собрался у меня в горле. — Я больше не могу жить в таком страхе.

— Я не понимаю, при чем здесь я.

— Ты можешь дать мне кое-что, что можно использовать против него.

— Допустим, у меня действительно есть это что-то. С чего бы мне передавать тебе слабость моего босса?

— Потому что ты заботишься обо мне.

— Ты льстишь себе, Одзё-сама. Я ни о ком не забочусь. Мне просто любопытно.

— Тебе не все равно. Это может быть необычно или ненормально, но ты всегда так делал с того дня, как убил Сэма, чтобы спасти меня. Это было твое первое убийство, и ты сам сказал мне, что этот поступок занимает особое место в жизни каждого. В том числе и твоей.

— Предположим, что да. Но это не дает мне повода разглашать тайну Абэ.

— Является ли моя жизнь достаточной причиной?

Он прищуривает глаза, и порыв ветра развевает его длинные волосы, завязанные на затылке. — Твоя жизнь?

— Та самая жизнь, которой ты гордился, спасая все эти годы, как и своими с трудом заработанными мечами. Я знаю, ты видишь во мне своего рода достижение, Кай. Возможно, это первая вещь, которую ты когда-либо считал ценной. И я ненавижу прекращать это только для того, чтобы заставить тебя действовать.

— Это угроза, Одзё-сама?

— Нет, я просто рассказываю тебе, как все будет, если я не буду жить с Себастьяном. Я люблю его, Кай, и ты можешь не понимать, что это значит, но для меня эта любовь — то, что делает мою жизнь полноценной. Я больше не могу жить вдали от него или довольствоваться тем, что наблюдаю за ним издалека. Так что, если ты плетешь интриги с моим отцом, чтобы столкнуть меня обратно с Акирой, тогда я покончу с собой и закончу жизнь, которой ты так гордишься.

Я тяжело дышу, мои конечности дрожат от силы моих слов. Кай остается инертным, неподвижным, как будто я ничего не говорила.

— Хорошо сыграно, Одзё-сама. Я знал, что увидел в тебе что-то особенное, даже когда тебе было девять.

— Означает ли это, что ты поможешь мне?

Он лезет в карман куртки, и я думаю, что он достанет пистолет и пристрелит меня за то, что я подумала, что я могу ему угрожать, но он достает маленькую черную кожаную записную книжку и засовывает ее в мою сумку.

— Что это… такое?

— Маленькая черная книжечка Абэ.

— Что?

— У твоего отца есть система обмана своих самых важных клиентов. Раз в несколько лет он будет продавать

им подделку среди множества подлинных картин. Они привыкли к его лучшим качествам, поэтому никогда не подозревают об этом. Даже когда выясняется, что картины поддельные, они винят в этом своих людей, а не Абэ. Это тонкая грань, поэтому он не может дважды обмануть одного и того же человека или одну и ту же группу людей за короткий промежуток времени. Когда он был моложе, он делал это умело и даже держал нас, свое ближайшее окружение, в стороне от этого, чтобы он мог получать всю прибыль. Я узнал об этой практике только тогда, когда он начал вести учет из-за своей плохой памяти несколько лет назад. В этой маленькой черной книжечке записаны названия картин, люди, которых он обманул, и годы, когда это произошло. Он был взволнован с тех пор, как потерял ее, и полностью прекратил весь этот мошеннический бизнес. Вот почему он отчаянно хочет заключить союз с Акирой. Это больше для защиты, чем для чего-либо другого, потому что, несмотря на то, что он остановился, он все еще в серьезной опасности, если эта книга всплывет. Мы говорим о других влиятельных лидерах преступных организаций и влиятельных фигурах, которые без колебаний подвергли бы его пыткам и убили.

Мой рот открывается, затем закрывается. — И ты отдаешь ее мне?

— Ты просила что-нибудь, что можно было бы использовать против твоего отца. Это его самая большая слабость.

— Но ты мог бы использовать это, чтобы отстранить его от власти, а затем стать лидером.

— Я не заинтересован в том, чтобы быть на передовой, Одзё-сама. Настоящее лидерство осуществляется на заднем плане.

Почему я не удивлена, что он предпочел бы быть тем, кто дергает за ниточки, не показывая своего лица? В конце концов, Кай — стратег, и хотя мой отец — глава якудзы, Кай, возможно, все это время стоял за этим.

— Не говори ни слова о том, что у тебя есть бухгалтерская книга, — продолжает он. — Позволь мне поговорить с Абэ. Я скажу ему, что Акира каким-то образом раздобыл его и отдал тебе. Таким образом, Абэ всегда будет опасаться вас обоих и не посмеет снова угрожать вам.

— Спасибо тебе, Кай.

— Ты будешь держать ее только для меня. Когда я захочу ее вернуть, ты отдашь.

— И когда это произойдет?

Он приподнимает плечо. — Когда мне надоест использовать Абэ в качестве прикрытия.

— Ты убьешь его?

— Зачем? Ты бы этого хотела?

— Мне все равно, пока Себастьян, Мио и я не будем в этом участвовать.

— Вы с Себастьяном спорны. Мио — нет. Она хочет этого брака, и никто ее не остановит.

— Даже ты?

— Даже я, — он смотрит на свои часы. — Но разве тебе не следует беспокоиться о Себастьяне?

Мой расстроенный желудок сжимается при упоминании о нем и мысли о том, через что он, должно быть, проходит.

Нас ждет неизвестность, но на этот раз я не позволю ей разлучить нас.

Глава 43

СЕБАСТЬЯН

Мои глаза медленно открываются.

Боль пронзает заднюю часть моего черепа, и в моих глазах появляются черные точки, даже когда я постепенно привыкаю к своему окружению.

Где, черт возьми, это место?

Последнее, что я помню, это то, что я написал сообщение Наоми, последнее в качестве Акиры, затем я направился в гараж, потому что моя головная боль становилась все сильнее, и мне нужно было отоспаться, прежде чем встретиться с ней позже. Но когда я добрался туда, мне на голову набросили какой-то мешок.