Черные волки, или Важняк под прицелом

Незнанский Фридрих Евсеевич

— А то…

Внезапно охранник осекся. Помедлил несколько секунд, затем убрал руку и отошел в сторону, уступая Турецкому дорогу.

— Молодец, быстро соображаешь, — похвалил его Александр Борисович.

Он направился к двери, открыл замок и вышел из квартиры.

— Ты что наделал? — послышался из-за двери визг сводни. — Почему ты его отпустил?

— Это не просто клиент, — пробасил в ответ охранник.

— А кто он, по-твоему?

Ответ верзилы, приглушенный толстой дверью, прозвучал неразборчиво.

— Ты

уверен? — опять заговорила сводня.

— На все сто. Я этот взгляд знаю. Как-никак, пять лет на киче чалился. Можете мне поверить. Молите Бога, чтобы он не вернулся, а то…

Что случится в случае возвращения Турецкого, сам Турецкий не расслышал. Он усмехнулся, вставил в рот сигарету и пробурчал себе под нос:

— Правильно понимает бродяга. Лицо Александра Борисовича было бледным. Он убрал зажигалку в карман и стал спускаться по лестнице, слегка прихрамывая и постукивая по ступенькам тростью.

3

— Ты можешь не свистеть?

— Нет.

— Тогда свисти что-нибудь другое.

— Тебе не нравится Джузеппе Верди?

— В твоей интерпретации нет. — Щеткин зевнул. — Слушай, я немного подремлю, а ты пока покарауль. Через час растолкай меня, и я тебя сменю.

— Думаешь, Турецкий там надолго? — иронично поинтересовался Плетнев.

— Антоша, эта девчонка за ночь зарабатывает столько, сколько мы с тобой за месяц. Турецкий, конечно, мужик сильный, но уйти от такой женщины… — Щеткин покачал головой. — Это даже ему не по зубам.

— Черт, надо было мне пойти, — уныло проговорил Плетнев.

— Раньше надо было думать. Теперь сиди, завидуй. Ладно, через час толкнешь.

Щеткин закрыл глаза, и минуту спустя дыхание его стало глубоким и ровным, он уснул. Плетнев минут десять поглазел на окна борделя, потом вздохнул и отвел взгляд. Похоже, Щеткин прав: Александр Борисович человек сильный, но и Альбина — не вокзальная путана. Перед такой не устоишь. Как жаль, что красивые женщины с юности начинают рассматривать свою красоту не как божий дар, а как товар, который необходимо как можно выгоднее продать. И виной тому не только наше поганое время, когда главной добродетелью человека стало считаться делячество. Нет, просто так устроен мир. Испокон веку.

Ровное дыхание майора Щеткина и тишина за окном настроили Плетнева на философский лад. Он стал размышлять о превратностях судьбы, которая способна выкидывать такие коленца, о которых даже и помыслить прежде не мог. Если бы пару лет назад какой-нибудь чудак сказал боевому офицеру, спецназовцу Антону Плетневу, что он станет частным детективом, он бы рассмеялся чудаку в лицо.

Хотя, если вдуматься, дистанция между двумя этими профессиями не так уж и велика. И на боевых заданиях Плетневу не раз приходилось часами лежать в засаде в ожидании врага, затаив дыхание. Разница лишь в том, что тогда его пальцы сжимали ствол автомата, а теперь — мобильный телефон.

Да,

что ни говори, а судьба способна удивлять. И все-таки жаль, что у меня нет такого богатого опыта расследований, как у Турецкого или Щеткина, с досадой подумал Антон. Всему приходится учиться на ходу. Как разговаривать с людьми, как добывать улики. На первый взгляд, наука немудреная, однако любое неосторожное действие, любое случайно брошенное слово способно свести на нет всю предыдущую работу. Вот и думай после этого — что сложнее: жать на спусковой крючок или грамотно проводить допрос.

От размышлений о жизни Антон перешел к более абстрактным вещам. Что такое судьба? Почему все происходит именно так, как происходит? И нет ли на свете каких-нибудь параллельных миров, в которых реализуются наши неиспользованные возможности? Возможно, в каком-то из этих миров Инна не пошла за Васькой через тот проклятый пустырь, не встретила компанию отморозков и… осталась жива? Как знать, возможно, в одном из параллельных миров они по-прежнему вместе?

Размышляя о высоких материях, Антон не заметил, как задремал.

Резкий стук в окно разбудил сыщиков.

— Эй, архаровцы, вы там живы? — услышали они бодрый голос Турецкого.

Он открыл дверцу, протянул трость заспанному Плетневу и ввалился на свое сиденье.

— Вот так всегда, — насмешливо пожаловался Александр Борисович. — Одни пашут в поте лица, а другие в это время дрыхнут.

— Ну, не в твоем положении жаловаться, — заметил Плетнев, с наслаждением втягивая ноздрями тонкий аромат духов, исходящий от Турецкого.

— Смотрю, ты и впрямь заработался, — с усмешкой заметил Щеткин. — Тебе бы, Саня, душ принять. А то жена неправильно поймет.

— Что, так сильно? — Турецкий поднял бровь и, не дожидаясь ответа, понюхал рукав пиджака. — А, черт! Похоже, я влип. Кстати, ты давай трогай, — обратился он к Щеткину. — Незачем здесь отсвечивать.

Щеткин кивнул и завел машину.

— Ну, как там? — нетерпеливо спросил Плетнев, когда машина тронулась. — Как все прошло? Удалось что-нибудь узнать?

— Немного. Этот Вертайло разбрасывается деньгами направо и налево. У него, скорее всего, действительно какой-то криминальный бизнес. Петь, у тебя сигареты есть?

— В бардачке.

Александр Борисович закурил и продолжил рассказ:

— Наш грибник подарил Альбине кольцо за две тысячи баксов. Альбина считает, что у него большой бизнес. Он что-то говорил про фирму, торгующую памперсами.

— Памперсами? — не поверил своим ушам Плетнев.

Турецкий кивнул:

— Угу. Но думаю, что это не основной его бизнес. Скорей всего, просто официальное прикрытие. В любом случае, нужно установить за прапором слежку. На днях, он, возможно, появится в Москве. — Александр Борисович стряхнул с сигареты пепел и добавил: — Надо пробить все оптовые фирмы, торгующие памперсами в районе Братеево.