Черный дом
Шрифт:
— Клянусь могилой матери.
— Вы там бывали? Не в грезах, а наяву?
— В то лето мне было двенадцать лет.
— Могу я тоже попасть туда?
— Вероятно, нет. — Это ложь, потому что Фред может попасть в Долины, если Джек возьмет его с собой, но эту дверь Джек хочет захлопнуть как можно плотнее. Он может представить себе, как приводит Джуди Маршалл в параллельный мир.
Фред — это другая история. Джуди более чем заслужила путешествие в Долины, Фред все еще не может поверить в их существование. Для Джуди Долины сразу бы стали родным домом, но ее муж
Это он уже проходил, с Ричардом Слоутом.
— Наверное, вы правы, — кивает Фред. — Если не возражаете, я бы хотел остановиться на вершине холма.
— Дельная мысль.
Они поднимаются на холм, и Фред сворачивает на смотровую площадку. Но вместо того чтобы вылезти из кабины, указывает на дипломат, лежащий на коленях Джека:
— Вы хотели мне что-то показать?
— Да. Я бы показал раньше, но после нашей остановки здесь решил подождать и сначала выслушать Джуди. И я рад, что подождал. Теперь мне не надо объяснять, как и где я ее нашел.
Джек открывает дипломат и достает бейсболку «Пивоваров», найденную этим утром.
— Взгляните, — протягивает Фреду.
— Святой Боже, — бормочет Фред. — Это.., это?.. — Он заглядывает внутрь бейсболки, понимает, что она принадлежит его сыну, шумно втягивает воздух, вскидывает глаза на Джека. Бейсболка Тайлера. Господи, Таил ера! О боже. — Он прижимает бейсболку к груди, дважды глубоко вдыхает, не отрывая взгляда от Джека. — Где вы ее нашли? Как давно?
— Я нашел ее на дороге этим утром. В том месте, которое ваша жена называет Запредельем.
Фред Маршалл со стоном открывает дверцу и выпрыгивает из кабины. К тому времени как Джек догоняет его, он уже стоит на самом краю обрыва и смотрит на далекие сине-зеленые холмы. Поворачивается к Джеку:
— Вы думаете, он еще жив?
— Думаю, жив.
— В том мире. — Фред указывает на холмы. Слезы текут из его глаз, уголки рта опускаются. — В мире, который, по словам Джуди, находится где-то там.
— В том мире.
— Так пойдите туда и найдите его! — кричит Фред. Щеки его мокрые от слез. Он трясет рукой с зажатой в кулаке бейсболкой. — Пойдите туда и приведите его назад, черт бы вас побрал! Мне туда не попасть, значит, это ваш долг! — Он подступает к Джеку, кажется, хочет ударить его, но вместо это обнимает и начинает рыдать.
Джек нарушает тишину, лишь когда плечи Фреда перестают трястись, а дыхание чуть успокаивается:
— Я сделаю все, что смогу.
— Я знаю. — Фред отходит на шаг, вытирает лицо. — Извините, что накричал на вас. Я знаю, что вы хотите нам помочь.
Двое мужчин поворачиваются, чтобы вернуться к «эксплореру». Далеко на западе земля словно укрыта светло-серым одеялом.
— Что это? — спрашивает Джек. — Дождь?
— Нет, туман, — отвечает Фред. — Поднимается с Миссисипи.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ТАМ, ГДЕ НОЧЬ ЦАРИТ ВСЕГДА
Глава 15
К вечеру температура понижается на пятнадцать градусов: над округом Каули проходит холодный фронт. Грозы нет, но небо меняет
На Самнер-стрит Дебби Андерсон по-прежнему выполняет обязанности дежурного. Арнольда «Бешеного Мадьяра» Храбовски отослали домой без бляхи, по существу, отстранили от службы, и он чувствует, что должен задать жене пару-тройку прямых вопросов (ответы на них он в принципе знает, отчего на душе скребут кошки). Дебби сейчас стоит у окна, хмурится. В руке чашка кофе.
— Не нравится мне все это, — говорит она мрачному Бобби Дюлаку, который пишет донесение. — Напоминает фильмы ужасов, которые я смотрела по телевизору, когда училась в школе.
— Ужасов? — переспрашивает Дюлак, поднимая голову.
— Ну да. — Она вглядывается в сгущающийся туман. — Про Дракулу. Джека-Потрошителя.
— Я ничего не хочу слышать о Джеке-Потрошителе, — чеканит Дюлак. — Ты уж извини, Дебби. — И продолжает прерванное занятие.
На автостоянке у магазина «С семи до одиннадцати» мистер Раджан Патель стоит около телефона-автомата (он по-прежнему перетянут желтой полицейской лентой, и мистер Патель не может сказать нам, когда его смогут использовать по прямому назначению). Он смотрит на центр города, который словно поднимается из большущей миски сметаны. Дома в дальнем, более низком конце Чейз-стрит уже погрузились в эту миску.
Видны только вторые этажи.
— Если он там внизу, — мистер Патель разговаривает сам с собой, — сегодня он может сделать все, что захочет.
Он скрещивает руки на груди, по телу пробегает дрожь.
Дейл Гилбертсон дома, вот уж чудо из чудес. Он собирается пообедать с женой и сыном, даже если после этого рухнет мир.
Он выходит из кабинета, где двадцать минут говорил по телефону с детективом ПУВ Джеффом Блэком (только невероятным усилием воли ему удавалось не сорваться на крик), и видит, что жена стоит у окна. Хмурится точно так же, как Дебби Андерсон, только вместо чашки кофе в руке бокал вина.
— Речной туман. — В голосе Сары слышится отвращение. — Вот некстати. Если он там…
— Не смей этого говорить, — обрывает ее Дейл. — Даже не думай.
Но он знает, что они оба не могут не думать об этом. Улицы Френч-Лэндинга, затянутые туманом улицы Френч-Лэндинга, уже пустынны: в магазинах нет покупателей, на тротуарах — праздношатающихся, в парках — гуляющих. И уж точно нигде нет детей. Родители просто не выпустят их из дому. Даже на Нейлхауз-роуд, где добросовестное выполнение родительских обязанностей скорее исключение, чем правило, родители будут Держать детей при себе.