Чёрный, как тайна, синий, как смерть
Шрифт:
Трамвай громко пыхтел, волоча за собой три вагона. Заплатив за билет во второй класс семьдесят казённых сантимов, Ленуар уселся у окна и со скоростью двадцать километров в час поехал в Буживаль. Дорога пролегала через Курбевуа, Нантер и Рюэй, и по пути Габриэль начал припоминать, что ему было известно про пункт назначения.
В своё время там жили и Сислей, и Моне, и Берта Моризо. А старик Вламинк до сих пор пишет местные пейзажи. В общем, город художников. Штрих первый. В Буживале когда-то сочинил свою «Кармен» Бизе. А ещё тут жила Полина Виардо со своим русским любовником, то ли Турбеневым, то ли Тургеневым… С
Сложившаяся картина напомнила Ленуару, что София фон Шён тоже крутилась в среде художников. Может, один из них и привез её покататься на лодке при лунном свете?
Тем временем трамвай прибыл на остановку Мост Буживаля, и Ленуар вышел. Эмиля и его «Дьяволицу» найти было легко. Продавщица станционного киоска сразу махнула рукой в нужную сторону.
– Эмиль сегодня лес отбуксировал, только недавно вот вернулся. Вы его там, на барже, найдёте. Он у нас отшельник, особняком держится, на берег почти не выходит.
Хм, если так, это хорошо, значит, и краденое сбыть не успел.
Габриэль Ленуар таких, как Эмиль, сравнивал с собаками, охраняющими хозяйский дом. Нормальные будут лаять, как научили. Самые опасные лаять не будут, только рыкнут и сразу укусят. А тщедушные будут вилять хвостом и вымаливать кусочек мяса. Оставалось узнать, к какой породе принадлежал Эмиль-отшельник.
Ленуар позвал шкипера по имени. Тишина. Тогда сыщик прошёл по трапу и поднялся на баржу. Не успел он сделать и нескольких шагов, как из каюты выглянуло небритое, сильно загорелое лицо. Глубокие морщины между бровями, седые сальные патлы, усталость в глазах. Этому человеку явно тяжело давался кусок хлеба.
– Эй, куда лезешь?
– Эмиль Трико по прозвищу Отшельник, правильно я понимаю? – спросил Ленуар.
Шкипер нахмурился и сплюнул.
– На «Дьяволице» других не водится.
Кажется, пёс явно из тех, кто кусает. Ленуар решил не церемониться: таких надо кусать первым.
– Эмиль, перед тобой агент парижского префекта полиции Габриэль Ленуар. Запомни, потому что повторять я не буду.
– Я уже всё нашему полицейскому рассказал, – прервал Габриэля Эмиль-отшельник. – Он на берегу, иди к нему.
На этом дверь каюты захлопнулась. Ленуар опешил. Он потел в трамвае не для того, чтобы какой-то нахал указывал, куда ему идти. Сыщик сам знал по крайней мере, дюжину адресов, куда мог послать это заросшее патлами чудо-юдо. И как теперь вытаскивать Отшельника из пещеры?
Сыщик вернулся к трапу и задумался. На дне баржи до сих пор валялись ошмётки древесной коры и куски бечёвки. Н-да. Недолго думая, Ленуар собрал из них кучку хвороста и сел покурить.
Что может быть для шкипера дороже его баржи? На ней он рождается, растет, работает, воспитывает детей и умирает. Судя по «Дьяволице», она стоит не менее четырнадцати тысяч франков. На такой обычно живет вся семья: мужчины стоят у руля, женщины готовят, стирают, а иногда даже разводят кур, а босые дети играют на
Ленуар сделал самокрутку, затянулся и, громко топая, прошёлся по палубе.
Выглянув из каюты, шкипер увидел, что непрошеный гость курит над кучей хвороста, и бросился к нему.
– Ах ты кот ободранный! Ты чего тут творишь, в гроб твою душу?
– Стоять! – резко скомандовал агент Безопасности, зажигая и занося спичку над сухой кучей древесной коры. – Не то я сожгу к чертовой матери твою «Дьяволицу».
Шкипер остановился и процедил сквозь зубы:
– Что тебе от меня нужно, начальник?
– Пары минут твоего внимания будет достаточно, – ответил Ленуар и уселся по-турецки на палубу.
– Что-что?
– Садись, Эмиль. Покалякаем.
Эмиль не двигался и молча смотрел на Ленуара.
– Во сколько ты сегодня нашёл барышню? – начал допрос сыщик, продолжая курить.
– В восемь склянок.
– Ты что, на флоте служил?
– Служил…
– Хорошо, значит, примерно в четыре утра. Лодка, в которой ты её нашёл, ещё у тебя?
По мрачному молчанию Эмиля Ленуар понял, что у него.
– В ней что-то было, кроме тела девушки?
– Нет, – честно ответил Эмиль.
– А на ней самой что-нибудь было, кроме платья? Украшения, брошки, записки?..
– Нет, – слегка смутившись, солгал лодочник.
Ленуар зажёг вторую спичку. Лодочник явно нервничал.
– С какой скоростью здесь течёт Сена?
– До трех километров в час, – с облегчением от того, что его спрашивают про родное, сказал Эмиль.
– Ладно, речной волк, не переживай: сегодня лодку я твою не сожгу, – проговорил Ленуар, пряча коробок спичек в карман. Эмиль выдохнул. – Но мне нужна твоя помощь. Во-первых, как, по-твоему, могло течение принести сюда девушку из самого Парижа?
– Нет, оттуда на пароходе четыре часа ходу. Шлюпка бы встала раньше. Ну, это… Прибилась бы к берегу сразу за Парижем.
– Хорошо. Вопрос второй. Из какого города сюда могло принести лодку с девушкой? Были в ней вёсла?
– Не было, – прохрипел Эмиль, потирая небритую щеку. – А лодка, наверное, из «Лягушатни» или из «Дома Фурнез» в Шату. Вы же сами берёте такие напрокат, чтобы поплавать с дамочками. Вам виднее.
– То есть из городов выше Шату она спуститься сюда уже бы не смогла? – пропустил укол лодочника Ленуар.
– Сюда бы не смогла. Пошла бы легонько вдоль правого берега острова, – махнул своей лапищей Эмиль на длинный остров, растянувшийся от самого Нантера до Буживаля.
– А мы, значит, смотрим на его левый берег… Понятно. Покажи лодку, в которой нашёл девушку.
Эмиль с неохотой двинулся к борту своей «Дьяволицы» и показал Ленуару на подвешенную на канатах лодку. Она была из красного дерева, с чёрным лакированным ободком и раздвижным табуретом для упора ног. Такие редко сдавались в аренду неопытным в навигационном деле парижанам. Догадка Ленуара подтверждалась тем, что на борту не было никакого регистрационного номера. Обычно при покупке лодки для развлечения праздной публики её надо было зарегистрировать в префектуре полиции. Значит, либо номер сбился, либо его сняли, либо лодка частная…