Черный Рассвет
Шрифт:
— Ну-у-у, у нас дилемма, — Элизабет сделала театральную паузу, — с одной стороны, после выброса в городе куда опаснее, чем обычно; магические аномалии вспыхнули с новой силой и энергии в окружающей среде значительно больше, с другой стороны — сейчас на территории города точно нет османских исследователей и проникнуть туда будет значительно легче. И я, честно, понятия не имею как лучше поступить.
— До начала турнира чуть больше месяца, — задумался Диармайд, — тянуть не стоит. Я бы предпочёл не рисковать, если есть такая возможность, но сейчас создавать конфликт с Османской империей мне не с руки. Отправляемся
— Рисковать он не любит, — Элизабет криво ухмыльнулась и закатила глаза, — подождём ещё несколько дней. Сейчас туда соваться — чистой воды самоубийство. Маги османов всё равно по протоколу должны выждать неделю, прежде чем возобновить экспедиции на территорию старого города.
Амстердам стал для Адама новым домом, а шестерёнки — семьёй. Его мировоззрение претерпело кардинальных изменений за невероятно короткий срок. Он обрёл уверенность и занял позицию протеже Часовщика. Это было странно, ведь в их организации было много куда более достойных магов, превосходящих его в силе. Но этот таинственный мужчина выбрал именно его, простого адепта, старающегося жить в соответствии со своими изменчивыми, но всегда наивными и благими идеалами.
Адам наблюдал за прохожими в уличном кафе, рядом с выпуклым мостом, переброшенный через канал. Это заведение было выбрано неспроста, здесь был столик, располагавшийся в небольшом закоулке, за рестораном. Тут можно было поговорить не опасаясь, что разговор подслушают. На деревьях уже зеленели молодые листья. Тёплый весенний ветер ласково трепал их заботливо обрезанные кроны. Амстердам — город красок, город борьбы с тоской. Жители красили свои дома в пёстрые цвета, они старались одеваться в яркую, бросающуюся в глаза одежду. Сидя вот так в кафе и не скажешь, что Европа находится на грани войны. С каждым днём конфликты Тамплиеров и Тевтонцев становились всё кровопролитнее.
«Люди строят высокие стены, чтобы защититься от монстров, не замечая при этом, что монстры уже давно управляют всеми аспектами их жизни», — размышлял Адам. Маги — забирали куда больше жизней, чем изменённые животные. Они промывали мозги обычным людям и использовали их, как рабов, создавая иллюзию свободы. Это злило парня, и он лелеял мечты, что однажды этому удастся положить конец. Он надеялся, что его борьба с мельницами когда-то принесёт добро в этот мир. Хотя и сам понимал, что эти надежды — не более чем самообман.
Часовщик появился, словно из ниоткуда. Он не использовал мгновенный шаг. Рослый, стройный мужчина, просто оказался рядом. Вот мимо Адама прошла сгорбленная старушка в широкополой шляпе, с причудливыми перьями и следом за ней возник Часовщик. У Адама никак не получалось заметить момент его приближения, несмотря на то, что они довольно часто встречались, особенно в последнее время.
— Ну, как всё прошло? — не здороваясь спросил наставник. Он был одет в уже ставший привычным для Адама фрак, на аристократическом, гладко выбритом лице сияла блеклая, немного наглая ухмылка плута.
— Они согласились. Джек сказал, что новобранцы охотно взялись за поручения. Думаю мы получили в подчинение себе ещё одну дюжину тамплиерских магов, — победно заявил Адам, тихо, чтобы только наставник смог его услышать. — Шестерёнки становятся
— Они слабы, — Часовщик сплёл пальцы в замок, пристально наблюдая за парнем, — вот и ищут выход. Жестокость — жестокостью, а жить хочется даже монстрам. Но перебежчики из числа тамплиеров нам только на руку. Чем слабее они, тем сильнее мы. Главное вовремя вычислять шпионов. Кстати, Алиса оказалась именно такой, пришлось её убрать.
Адам горько вздохнул, он сжал от злости кулак, стараясь сохранить самообладание. Он был в ней так уверен… Похоже ему предстояло ещё многому научиться.
— Не волнуйся ты так, — хмыкнул Часовщик, — такие вещи приходят с опытом, а пока ты не научишься — я буду за тобой присматривать. Пока я учился правильно управлять шестерёнками — потерял три ячейки из-за неумелой вербовки. Одна из них уже долгие годы успешно функционировала в самом сердце Ватикана. Представь, насколько сильно я ослабил организацию. Просто старайся, развитие подобных навыков требует терпения и времени.
— Адам, собирайся, — Часовщик прервал размышления парня, — завтра ты отправляешься в Кёнигсберг. Пришло время тебе поработать самому, без моего руководства.
— Но я ведь налажал, я не заметил, что Алиса…
— Тихо, — поднял руку Часовщик, — я всё решил. Ты отправляешься в наше отделение в Пруссии.
— Хорошо… — парень сдался, после длительной игры в гляделки.
Глава 14
Защёлки на браслете громко лязгнули, заключив запястье Диармайда в цепкий плен. Руку начало обжигать болью, словно по венам у него, вместо крови, текла едкая кислота. Парень не издал ни звука, с трудом превозмогая адаптацию организма, к воздействию артефакта. Он не заметил, как оказался на полу. Плитка холодила лицо. Диармайд почувствовал, как вода опутала его тело, обратившись в ледяную корку.
— Ты там как, живой? — Элизабет безучастно наблюдала за мучениями Диармайда, болтая в руке бокал тёрпкого молодого вина.
Диармайд не ответил, он прорычал что-то нечленораздельное. Почерневшие осколки льда посыпались с него. В этот момент казалось, что парень — ожившая ледяная скульптура, обретшая жизнь.
Последние дни Диармайд продвинулся в управлении смертью и это отразилось на его теле. Черные вены стали видны ещё четче, угольно-чёрные губы и ногти казались выточены из глянцевого оникса и контрастировали со снежно-белой кожей. Он уже давно не был похож на обычного человека… но разве это должно было беспокоить Диармайда? Единственным его желанием, до сих пор, оставалась непреодолимая жажда силы и мести. Все остальное — ничто.
— Ну что, готов? — лукаво ухмыляясь спросила Элизабет, покачивая ногой в такт только ей известной мелодии.
— Нет… — тяжело дыша Диармайд приподнялся над полом, из его носа капала густая чёрная кровь. Падая на плитку в гостиной она исчезала в проделанных ею же дырах.
— Больше никогда не сниму чертов браслет… — прохрипел он, выплевывая кровавую рвоту.
— Снимешь-снимешь, — фыркнула Элизабет, — браслет Трусливого Джека — мифический артефакт, и преимущества от его использования с лихвой покрывают все недостатки. Если про браслет узнают — очередь из желающих его отобрать, даже у меня, до Парижа выстроится.