Черный Василек. Наекаэль

Воробьев Никита

– А-А-А-А! – Закричала Алиса, зажимая ладонями уши. С громким хрустом обломилась тяжелая ветка старого дерева, нависавшая над дорогой поодаль. Заржала Земляника, едва не встав на дыбы, но Перикулум вовремя схватил зубами ее поводья, прижимая к земле. Под грустный скрип древесины дробины пробивали доски повозки, оставляя неровные дыры и вырывая из бортов щепки. Рихтер подскочил на своем месте, едва успев подхватить хватающуюся за голову Веру, которая в панике чуть не упала на землю. Охотник расслабил ладони. Девушка продолжала кричать, когда пистолеты с глухим ударом приземлились на дно повозки. Ни одна щепка и ни одна дробинка ее не зацепили. Он закатил глаза и рухнул набок.

Только придя в себя с места сорвалась Вера, вихрем подлетела к Алисе и прижала к себе. Девушка плакала, хватаясь за ее руки.

– Какого черта ты делаешь? – Закричала она. Охотник молчал.

– Рей, мать

твою, - прорычал, разворачиваясь инквизитор, - что это было? – Добавил он, угрожающе занося кулак.

– Потом. – Безразличным тоном ответил Охотник. – Мне надо подумать. – Пробормотал он, заворачиваясь в плащ. Сквозь заполняющую голову пустоту он слышал тихие всхлипы, в которые перешел плач Алисы, проклятия и слова поддержки Веры, пространные размышления Рихтера, осуждающее фырканье Пирикулума, далекую, мимолетную ангельскую музыку, и куда более близкий, почти забытый с нападения на Ломеион, но вдруг наполнившийся новой силой демонический шепот.

Вновь мерно скрипели деревянные колеса. Вечерняя прохлада принесла с собой аромат орешника. Трещали сверчки, то и дело доносились клекот птиц, уханье сов и писк летучих мышей. Телега покачивалась на ровной дороге как корабль на волнах. Забившись в угол, сопела Алиса, а за спиной, чтобы ее не разбудить, шепотом переговаривались Вера и инквизитор. Охотника разбудил комар, но он не стал даже отмахиваться от назойливого насекомого. Никогда еще он не чувствовал себя настолько бессильным. Одним из немногих преимуществ своего положения Охотник всегда считал как раз силу. Не в физическом смысле, а в некой независимости от разрушительных воздействий окружающих. Для убийцы чудовищ ничего не значил авторитет мирских господ, он не боялся того, что разбойники нападут на него ночью, не страшился воров, банкиров и колдуний. Было то, что его злило или расстраивало, но не пугало. Позаботься о том, что никто не ударит в спину и можно вообще ни о чем не переживать. Не трудно, учитывая, что чаще всего тем, кто бил в спину, оказывался именно он. Сравнивая себя с рядовым нэрдом, гнущим свою спину с мотыгой в руках, он невольно радовался тому, что может не бояться перейти дорогу не тому человеку, или попасть под горячую руку лендлорда. Чудовища, демоны, колдуны и душегубы годами отправлялись в землю, укрепляя ощущение непобедимости. Рухнуло оно куда быстрее. Кого-то божественное вмешательство сделало бы фанатичным пророком, он же, хоть и легко, но от того не менее болезненно, принял то, что всегда найдется рыба крупнее. Ангел мог испепелить его на месте, а он не смог бы с этим ничего сделать. Все-таки похоже, что демоны не обладают и толикой божественной силы.

Алиса сморщила нос и, не просыпаясь, зевнула, подвинувшись на другой бок. Легко переносит стресс или переутомилась? Как бы там ни было, теперь все, кажется, встало на свои места. Божественная благодать меняет людей. Красота, сила, телосложение, ум – в чем-то такой человек да будет лучше мириад других с самого рождения. А если этот талант развивать… Вера никогда специально не занималась собой, как городские благородные дамы. Времени не было. С ее жизнью и спать удается не всегда, что уж там до всего остального. И тем не менее, невозможно не заметить тот ареол особой привлекательности, что окружал ее. Многие, видевшие девушку впервые отмечали, что она им с первого взгляда была симпатична, а харизмы ей тем более было не занимать. Не то, чтобы в этом вообще не было ее заслуги, но фундамент определенно был заложен благословением. Инквизитор же был вершителем божественного суда. Ни раз и ни два летописцы сохраняли данные о том, что даже самый юный и неопытный инквизитор, вынося приговор, неожиданно проявлял ораторский дар, каким бы похвастался редкий бард. Благословленные люди обречены всегда быть в центре внимания, буквально рождены быть великими. Вот только как поступить с этим величием решать уже им самим. Сам Охотник не обладал ни врожденным талантом, ни приобретенным благом, так что вынужден был умолять Господа поделиться своим чудом хоть ненадолго, для самозащиты.

В отличии от Веры, у Алисы благословений было по меньшей мере два. Чудотворцев, говоривших с животными, Охотник в своей жизни уже видел. Но вот то, что он не смог ей соврать… Удивительно, как такие таланты удерживались в хрупком смертном теле. Видимо, как раз за это она невольно расплатилась своим зрением. Все-таки смертная оболочка не выдержала. А теперь Бог отправил ангела, чтобы спасти ее от неминуемой смерти. Он почти усмехнулся, но смеяться не хотелось. Какой абсурд. Буквально сама судьба материализовалась чтобы поставить его на место. Еще и возвращение долга… Выходит Раймонд тоже оказался в том лесу не просто так, может даже

видел ангела во сне или наяву, и решил, что лучшем способом защитить ребенка будет сделать его себе подобным. Оружием, неуязвимой машиной смерти. В груди снова всколыхнулась злость. Жестокая логика, хоть и вполне разумная. Только что он на своей шкуре ощутил, что бесполезно переть против высшей силы. Была бы у него возможность, хоть единый шанс… а в прочем, какой толк об этом думать. Как ни крути, Охотник не видел никакой возможности для себя кроме как беспрекословно подчиниться. Снова. Но не так как Раймонд. Учитель сделал многое для своего ученика, едва ли не все что мог, но для Рейнальда такое решение было неприемлемо. Своей жизни он не пожелал бы даже злейшему врагу. К тому же он не считал себя вправе лезть в чужую жизнь, меняя чужую судьбу. Пусть девочка сама решает, что для нее лучше, а пока… Охотник тихо вздохнул, поворачиваясь на спину. Пока он будет делать что должен. Не для восполнения метафорического долга, от упоминания которого становилось противно, или приказа немыслимого ангела, а потому что осознал, что после всего произошедшего понял Алису. В чем-то, возможно, и лучше ее самой и уж точно лучше кого угодно другого. Недоверие пропало. Бессмысленно не доверять тому, за кого заочно поручились высшие силы. Сейчас, глядя на девушку, заснувшую, забившись в угол напротив, он видел если не друга, то как минимум родственную душу. Не так уж плохо, чтобы поставить на кон судьбу.

Когда повозка остановились, небо уже освещали звезды. Их нежный свет выхватывал из ночной темноты силуэты деревьев, казавшихся в нем залитыми волшебным серебром. Хотя… настоящее волшебное серебро, которое называли мифрил, блестело иначе. Звезды же скорее походили на сказочный иней. Как только колеса перестали скрипеть, со своего места вспорхнула Вера и подбежала к мгновенно проснувшейся Алисе. Девушка уже не спала, но еще не подавала вида. Из вежливости должно быть. Инквизитор, не разворачиваясь, тряхнул Охотника за плечо.

– Распряги коней. – Буркнул он. Рейнальд неторопливо приподнялся, хватаясь за бортик. Алиса машинально дернулась в сторону, к Вере, сверлившей его злобным взглядом. Он одним рывком перемахнул через стенку телеги и похлопал полы плаща, разглаживая складки. – Поужинаем тут, переночуем, а утром двинемся дальше. – Нехотя выдавил из себя Рихтер.

– Ага. – Пространно ответил Охотник, стягивая с Перикулума сбрую.

– Может объяснишь, что происходит? – Язвительно поинтересовался он.

– Может объясню. – Ровным тоном ответил он. – Потом.

– Потом, потом. – Передразнил его Рихтер. – Все время у тебя потом.

– Все равно не поверишь.

— Это не тебе решать. – Инквизитор еще немного постоял у него над душой, но поняв, что продолжать Рейнальд не собирается, махнул рукой девушкам и направился в трактир. Краем глаза Охотник заметил, как за ним протопала Вера, ведущая за руку Алису, и хмыкнул.

– Стой. – Выкрикнул он и подбежал к ним. Вера настороженно следила за каждым его действием. Охотник стянул с плеч плащ и защелкнул пряжку на шее Алисы. Девушка рефлекторно отшатнулась, но сопротивляться не стала. – Там в ткани прорези по бокам, просунешь руки. – Сказал он. – Лучше не привлекать внимание состоянием твоей одежды. – Добавил он, глядя прямо в глаза чудотворке. Та в ответ фыркнула, но промолчала.

Здание придорожного заведения было шикарным. Два этажа, широкие окна, пристроенный сарай для телег и конюшня для лошадей. Место богатое, на широкой дороге. Неподалеку расположилось окруженное забором небольшое хозяйство. Вряд ли здесь кого-то выращивают, скорее содержат до… употребления. Отогнав вместе с подоспевшими слугами повозку чуть в сторону, он прикрыл ее рогожкой, которую на такой случай взяли с собой. Сарай оказался полон.

– Присмотри за вещами. – Понизив голос сказал он Пирикулуму на прощание. Тот вопросительно фыркнул. – Вон она, голову повернешь увидишь. Специально для тебя поставил. – Конь качнул головой и вопросительно засипел, глядя на хозяина. – Не обращай внимания. – Охотник махнул рукой. – Высшие силы погрозили мне пальцем. – Перикулум иронично выгнул бровь. – Умный? – Вкрадчиво спросил Охотник. Конь тактично промолчал. – Вот и молчи.

В заведении горел свет. Дорогие свечи, установленные по всему помещению, едва чадили, наполняя обеденный зал уютом. Ставни уже давно закрыли. Длинные столы в три ряда были заполнены посетителями на половину. Люди пили, ели и весело разговаривали. Богатая одежда и слуги выдавали в них торговцев и мелких дворян, о чем можно было бы догадаться и по одному виду таверны. Менее богатые постояльцы ее бы просто не потянули. Пахло вином, мясом, лакрицей и фруктами. Сумасшедшее сочетание.