Черный
Шрифт:
Через час я сидел в вагоне для негров, и поезд вез меня на Север, осуществляя первый этап моего путешествия в страну, где я буду жить, не испытывая такого страха. Тяжесть, давившая на меня многие месяцы, немножко отпустила. У меня защипало щеки, я провел по ним рукой и понял, что они мокрые от слез. И еще в эту минуту я понял, какие душевные муки сопутствуют преступлению. Я надеялся, что никогда больше их не испытаю. Мне и не пришлось ни разу больше их испытать, потому что я никогда больше не воровал; меня удерживало знание того, что в самом преступлении для меня заключено наказание.
Итак, моя жизнь в моих руках, сказал я себе. Посмотрим,
11
Я приехал в Мемфис холодным воскресным утром в ноябре 1925 года и пошел со своим чемоданом по тихим, пустынным улицам под негреющими лучами солнца. Разыскал Бийл-стрит, где, как мне рассказывали, человека на каждом шагу подстерегает опасность: воры, проститутки, вымогатели, убийцы. Через несколько кварталов я увидел большой дом и в одном из окон объявление: КОМНАТЫ. Я замедлил шаг, раздумывая, что означают эти "комнаты" помещение внаем или публичный дом? Мне не раз доводилось слышать, как попадают впросак молодые провинциалы, оказавшись в большом городе, и я решил вести себя очень осмотрительно. Дойдя до конца квартала, повернул обратно и снова медленно прошел мимо дома. А, была не была, решился я наконец, поживу здесь день-другой, а там найду что-нибудь поприличнее. Ничего ценного в чемодане у меня нет, деньги я ношу при себе, если их захотят украсть, то придется сначала меня убить.
Я поднялся на крыльцо и хотел позвонить, но вдруг увидел в окне толстую мулатку, она с интересом глядела на меня. Вот черт, подумал я, ну конечно, это публичный дом... Я опустил руку. Женщина улыбнулась. Я повернулся и стал спускаться. Внизу я поднял голову и увидел, что мулатка исчезла. Через минуту она появилась в дверях.
– Эй, парень, постой!
– крикнула она мне.
Я стоял в нерешительности. Идиот проклятый, не успел и шагу ступить, как нарвался на публичный дом...
– Ну что же ты, иди сюда!
– громко звала она.
– Да не бойся, я тебя не съем.
Я медленно пошел к ней.
– Входи, - пригласила она.
Я с ужасом уставился на нее, потом все-таки вошел в переднюю. Здесь было тепло, она зажгла свет и оглядела меня с ног до головы.
– Почему ты все ходил и ходил возле дома?
– спросила она.
– Я ищу себе комнату, - ответил я.
– Ты что же, не видел объявления?
– Видел, мэм.
– Почему ж не вошел?
– Сам не знаю... Я ведь не здешний...
– Ой, не могу! Да это же за версту видно!
– Она плюхнулась на стул и разразилась таким хохотом, что ее могучая грудь заходила ходуном.
– На тебе аршинными буквами написано, что ты только что приехал.
– Она всхлипнула и снова зашлась смехом, но наконец утихла.
– Меня зовут миссис Мосс.
– А меня - Ричард Райт.
Она на минуту задумалась, потом сказала серьезно:
– Хорошее имя.
Я стоял с чемоданом в руке и хлопал глазами. Господи, куда же я все-таки попал? И кто эта женщина? Зачем я тут стою, надо скорее уносить ноги.
– Да ты не бойся, сынок, это не бордель, - сказала она наконец.
– Люди невесть что плетут про Бийл-стрит, я ведь знаю. Этот дом мне принадлежит, я здесь и живу. И в общине церковной я состою, ты не сомневайся. Дочь у меня есть, семнадцать лет ей, и, господь свидетель, она у меня с истинного пути не собьется, я не допущу. Садись, сынок. Никто тебя здесь не обидит.
Я улыбнулся и сел.
– И откуда же ты?
– спросила она.
– Из Джексона, штат Миссисипи.
– А ты ничего, не такой уж дикарь,
– Кто сказал, что в Джексоне дикари живут?
– Ой, нет, дикари, как есть дикари, насмотрелась я на них. Ведь из них слова не вытянешь. Станет такой, глаза в землю упрет, с ноги на ногу переминается - поди пойми, что ему надо.
Я вздохнул с облегчением. Ничего, она славная, подумал я.
– Муж у меня в пекарне работает, - рассказывала она доверительно и дружелюбно, будто знала меня сто лет.
– Жильцов держим, вот на жизнь и хватает. Люди мы простые. Понравится тебе у нас - оставайся. Три доллара в неделю.
– Дороговато, - сказал я.
– Можешь платить мне два с половиной, пока не найдешь работу, предложила она.
Я согласился, и она повела меня в комнату. Я вошел и поставил чемодан на пол.
– Убежал из дому-то?
– спросила она.
Я вздрогнул и широко раскрыл глаза.
– А вы откуда знаете?
– Да ты же весь как на ладони, - улыбнулась она.
– А я не вчера на свет родилась. Сколько молодых парней убегает из маленьких городков - и все в Мемфис. Думают, здесь легче живется, ан нет, все то же получается.
– Она вопросительно посмотрела на меня.
– Ты пьешь?
– Нет, мэм, что вы!
– Да ты не обижайся, сынок, я просто так спрашиваю. Хочешь пить - пей, пожалуйста, лишь бы ума не пропивал. И девушку можешь сюда приводить. Делай все, что хочешь, только веди себя как человек.
Я сел на краешек кровати и в полном недоумении глядел на нее. Сколько всяких ужасов мне понарассказывали про знаменитую Бийл-стрит, и надо же так судьбе сложиться, что именно здесь я впервые в жизни встретил истинно доброго и сердечного человека, именно здесь я узнал, что не все на свете злы и корыстны, не все лгут и лицемерят, как мои родные.
– Мы сейчас в церковь идем, вернемся - можешь с нами пообедать, сказала хозяйка.
– Спасибо, с удовольствием.
– А может, пойдешь с нами в церковь?
– В церковь?..
– я замялся.
– Да нет, не надо, ты устал, - сказала она и закрыла за собой дверь.
Я блаженно растянулся на постели, все во мне ликовало - наконец-то моя мечта сбылась! Все эти годы я представлял себе, какое черное, беспросветное одиночество ждет меня в чужом городе, и вот, оказывается, все мои страхи были напрасны, я сразу же нашел себе дом, друзей. На душе стало легко, спокойно, я сам не заметил, как уснул, ведь я столько ночей не спал. Проснулся я словно от толчка, с тем ощущением гнетущего страха и тревоги, которое родилось во мне, когда я совершил свою вылазку в мир преступления. Какое счастье, что со всем этим покончено и я начинаю новую жизнь. Не хочу больше тревоги и страхов, хочу жить спокойно и радостно, хочу чувствовать себя человеком, делать что-нибудь полезное для людей. Но сначала нужно найти работу...
Часов в пять миссис Мосс позвала меня обедать и познакомила с дочерью. Бесс мне сразу понравилась - совсем молоденькая девушка, с шоколадно-коричневой кожей, очень наивная и милая. Мистера Мосса за столом не было, хозяйка объяснила, что он еще не вернулся с работы. Я не мог понять, почему она так ласкова со мной, и сгорал от смущения. Когда стали есть сладкое, Бесс обратилась ко мне:
– А мама мне все про тебя рассказала.
– Рассказывать-то особенно не о чем.
– Ну как же: ты все ходил и ходил возле дома, а войти никак не решался.
– Бесс засмеялась.
– Ты думал тут что?