Чертов ангел
Шрифт:
Да уж. Я едва не сделала так, как мне приказал этот нестерпимый балбес. Чуть не умерла от липкого ужаса. Как в фильмах хоррорских, поворачивается к тебе вот такое крипово миленькое креслице, и ты видишь клоуна Пенивайза например, с ножом в когтистой ручонке. Нет, ну а что, от Ангелочка можно всего ожидать. Я даже уже мыслено приготовилась, что меня возможно сожрут живьем. Зачем – то же он меня тащил за собой. Сильно сомневаюсь, что я ему так уж нужна, а вот на корм чудовищу сгожусь. Хотя и там толку от меня мало будет. Я же тощая. Как обморочный
Девочка. В кресле сидела маленькая, совершенно обалденная девочка, одетая в разноцветно – полосатые гетры, доходящие ей до самых колен, футболку, украшенную моим «любимым» Пеннивайзом, держащим в руке воздушный шарик и джинсовые шорты, тонкие ручки унизанные десятка мифенечек так и не выпустили джойстик. Все предметы туалета абсолютно не вязались друг с другом. Но выглядели на этой малышке так гармонично, что я позавидовала. У меня никогда не получалось так одеться. На меня с интересом уставились чистые васильковые глазища, обрамленные пушистыми ресницами. Девочка поморщилась, и я поняла – не такая уж она и малышка. Лет двенадцать наверное, просто меня сбила с толку ее хрупкость.
– Привет, – улыбнулась я, протягивая вперед руку, понимая, что выгляжу абсолютно по-идиотски. Ну не умею я общаться с детьми, а уж тем более с подростками. Вот и смешалась под не очень – то приветливым взглядом малышки. – Я Анфиса.
Синоптик хрюкнул рядом. Интересно, что так развеселило этого придурка? Мог бы и предупредить, что мне придется встретиться лицом к лицу с самым страшным моим кошмаром – ребенком. Ну да, не чадолюбива я. И Шмойлов меня вполне в этом отношении устраивал – он не любил, не хотел и не собирался иметь детей. Я даже подумывала в чайлд фри податься. Но врожденная лень с непреодолимым пофигизмом оттолкнули меня вступать в стройные ряды детоненавистников. Тем более, что я ничего не имею против размножения.
Девочка мою руку проигнорировала. Да и вообще просто потеряла ко мне интерес. Отвернулась к монитору, на котором чья – то мускулистая рука рубила в капусту каких – то несчастных, заливая кровью компьютерное пространство. Я почувствовала тошноту, подкатывающую к горлу.
– Знаешь. Я неудивлена, что ты воспитал невежу, – зло буркнула я, чувствуя себя так, будто меня оплевали. – А вы, юная леди, могли бы и поздороваться. Эй, я к тебе обращакюсь, между прочим, – гаркнула в сторону кресла.
– Соня тебя не слышит, – спокойно ответил Погодский, и медленно подойдя к креслу развернул его. Девчонка была очень недовольна этим. А точнее в ярости. – Детка, наша гостья обиделась, что ты ее не поприветствовала. Это некрасиво. Поздоровайся.
Тонкая ручка малышки сделала серию порхающих движений. Я не успела ничего сказать, кресло снова развернулось в сторону кровавой игрушки.
– Ты довольна? – поинтересовался Антон.
– Она что глухо-немая? – сказать,
– Соня может говорить, просто сейчас не в духе. Она не слышит. Перестала, когда увидела, как погибла ее мать, – в голосе ангела прозвучало что-то такое, от чего у меня по спине поползли мурашки. – Так, пойдем за мной. Ты шить умеешь?
– А вы с какой целью интересуетесь? – передо мной снова стоял акбсолютный мерзавец. Единственное, что я успела понять – теперь я знаю слабое место чертова Ангела.
– Так умеешь или нет? – разозлился Погодский. – Я же не спросил, любишь ли ты это дело.
– Я закончила курсы кройки и шитья, – похвалилась я. Хотя, было бы чем. Всю жизнь ненавидела нитки иглы и иже с ними. Но бабушка считала, что настоящая женщина обязана уметь шить, готовить и вести домашнее хозяйство, потому таскала меня по идиотским курсам. Готовить и вести хозяйство я, кстати, так и не научилась. Да и с шитьем у меня не срослось особо, трусы которые мы шили выходили кривобокими, а потом от меня отказались преподаватели. И все из – за того, что я пришила палец училки к приснопамятным «семейкам». Но об этом Синоптику знать не стоит. Пусть думает, что я «на все руки от скуки».
– В руки мне легла жестяная коробка, с нарисованными на ней катушками ниток. Я автоматически сжала пальцы. Погодский принес какие – то склянки, вату. Запахло спиртом, йодом и еще какой – то химией.
– Иди сюда, – приказал Синоптик, колдуя над кастрюлей, стящейна огне.
– Эй, ты нарик, что ли? Меня сюда не вмешиваяй. У меня активная гражданская позиция. Я против наркоты.
– Заткнись, дура. Я кипячу инструмент. Ты же хотела похвастаться мастерством белошвейки.
– Не поняла, – затупила я.
– Потерпи немного, я все обьясню, – улыбнулся Погодский. И вот эта его улыбочка мне совершенно не понравилось.
– Сдохни. Гнида. – донесся тонкий детский голосок со стороны компьютерного кресла. Я подскочила на месте. Добрый Боженька, за что ты так со мной. Где я так накосячило, что ты отправил меня в этот приют комедиантов?
Глава 7
– Ты что задумал, ирод? – вякнула я, рассматривая дымящиеся ножницы в руке Погодского? Мне страшно. А когда мне страшно, сам знаешь….
– Сейчас мне это даже надо. Твой поток сознания поможет мне не вырубиться, – совершенно спокойно сказал Синоптик. – Режь.
– Тебя?
– Футболку, мать твою. Я не представляю, как ты дожила до своих лет, учитывая идиотизм твой, – все же взревел мой раненый пациент.
– Я бы лучше тебя порезала, гад, – пробухтела я. – И так проблема на проблеме: жених сегодня женится, бабушку любимую похоронила, поминки похерились, саму чуть не убили. И все из-за кого, а? Дружки твои поганые по твою душу пришли, так-то, – молотила я языком стараясь не думать о том, что мне предстоит. – Сволочь ты Погодский, чтоб ты провалился.