Чертовка для безопасника
Шрифт:
И мне начинает казаться, что это сон. Особенно, когда неожиданно согреваюсь. Его крутка, похоже, с новой системой подогрева. Так что скорее ногам теперь холоднее, чем телу. Я, как в корзинке, сижу в жуткой коляске, одна голова торчит.
И, когда Кирилл, напялив еще один шлем и страшные, доисторические на вид очки, дает по газам и выруливает в мерзлую, серую хмарь, я только устало прикрываю глаза, стараясь от всего отрешиться.
Дороги тут ужасные, меня трясет, подкидывает. И, наверно, хорошо, что ни
Смысла думать, за что мне эта пытка первобытная, нет. И остается только надеяться, что это все быстро завершится. Должно же…
Глаза не открываю, стараюсь немного размять замерзшие пальцы ног и устроиться поудобнее, насколько это возможно, конечно, учитывая ужас ситуации.
Тарахтение мотоцикла в какой-то момент превращается в монотонный гул на заднем плане.
Я ,неожиданно для себя даже, нахожу удобную позу, сворачиваясь калачиком на этом сиденье. Меня укачивает… Укачивает… И , в итоге, клонит в сон.
Глава 8
Глава 8
Прихожу в себя от далеких голосов и какого-то странного монотонного шума.
Приходится постараться, чтобы вспомнить, что к чему. Уснула я в мотоцикле, но когда открываю глаза, то шлема на мне нет, зато есть шапка-ушанка, натянутая на капюшон мужской куртки, от этого только щёки и нос чувствуют холод.
Открываю глаза и с оторопью осознаю, что мы плывём.
Натурально! Мимо пролетают берега с хвойным лесом. Деревья не особенно высокие, среди них встречаются седые скалы, поросшие яркими белыми и насыщенно-желтыми мхами. Ещё лежит снег, но места, выставленные на солнце, уже выглядят чистыми. Поблёскивают в лучах солнца ледяные дорожки на скалах.
Серо-зелёные оттенки мира, высокое северное небо. Промозглый ветерок, в котором перемешиваются весеннее тепло и дыхание Арктики. Я поворачиваюсь и понимаю, что мы не плывем!
Мы несемся по льду!
И стоит мотоцикл на палубе судна на воздушной подушке. Сама палуба занимает совсем мало места, большая часть катера крытая.
Я шевелюсь неуверенно и с трудом вылезаю из коляски. Ноги гудят. Вообще ощущение жуткое: меня словно жевали, жевали и выплюнули, предварительно переломав все кости.
Оглядываюсь, разминаясь неловко.
Катер оказывается большим, нёсется так быстро, что только пейзаж мелькает. Покачиваясь неуверенно, осматриваюсь по сторонам и направляюсь в сторону капитанского мостика.
Удивительно, но замерзшей себя не ощущаю, только лицо колет, но это мелочи.
Скрипит дверь, переступаю порог небольшого помещения.
Кирилл сидит у штурвала. Частично видно его плечо и ногу. В чёрном свитере и охотничьих штанах-карго. За его креслом располагаются
А на нем…
На нём разложен походный набор из трёх термосов и свежей выпечки!
Не могу отвести взгляда от еды, аромат булок с корицей напоминает, насколько давно я не ела, и ноги сами несут вперед, а затем и подкашиваются. Приземляюсь прямо на мягкое сидение дивана.
Воспитание и приличия не позволяют накинуться на вкусно пахнующую еду. Поэтому я смотрю голодным взглядом на Кирилла, тот на меня в зеркало заднего вида.
Замечаю, что на сидениях лежат походные рюкзаки.
Он молчит. Я тоже.
Дурацкая игра, идиотская.
Он со мной играет, а я ощущаю себя загнанной в ловушку.
— Доброе утро, — все же решаю соблюсти приличия. Хоть кому-то надо.
— Доброе, — усмехается Кирилл.
И всё.
Ну и Бог с тобой.
Приличия соблюдены, с голоду умирать я не собираюсь.
И вообще… К черту церемонии.
Я снимаю шапку, стягиваю капюшон с головы, куртку не решаюсь, хотя в помещении, состоящим из одних стёкол, достаточно тепло.
— Можно мне угоститься? — спокойно уточняю я, и , не дожидаясь ответа, тяну руку к еде.
— Можно, в синем термосе чай.
Я быстро наливаю себе чёрный чай и беру в руки ароматную булочку, стараясь держать её салфеткой. Поход походом, но надо соблюдать хоть элементарные правила гигиены.
Только я рот открываю, чтобы откусить булку, как Кирилл решает, что время для разговора пришло:
— Марта, а что ты делала под дверью моей комнаты в той гостинице год назад?
Ясно. Он все же немного садист и специально меня отвлекал, зная наверняка, что я ужасно голодная.
Дезориентировал, бессовестный.
Ну ладно… будет тебе ответ.
В любом случае, скрывать я не собиралась эту историю. Да и поговорить требовалось, прояснить ситуацию до конца. Нам , все же, две недели вместе как-то сосуществовать нужно будет…
Я гляжу на него искоса и демонстративно откусываю сразу половину булки.
Столько, сколько в рот влезает.
Отпиваю чай и начала громко отвечать с набитым ртом, вдаваясь в подробности и детали.
Бубню громко, стараясь не плеваться. Запиваю чаем и продолжаю говорить.
И прекрасно себя при этом чувствую. Словно шкодничающий подросток.
Кирилл слушает внимательно, ни один мускул не дрожит, не выдает своего недовольства. Опыт имеется разговора с подростками? Интересно, у него дети есть? А жена?
А мне не плевать?
Замолкаю, прожевываю, усмехаясь, тянусь ещё к одной булке.
— С какой Светой? — неожиданно прилетает вопрос.
Вот как…
То есть, что-то из моего бормотания разобрал? Герой…
— Подруга, вы с ней переписывались.