Чертовка для безопасника

Зайцева Мария

Я расставляю еще шире ноги, коленками его бёдра зажимаю.

Теперь я - наездница.

Прикрывая глаза от удовольствия, медленно сама наседаю, скольжу вверх и вниз. Кирилл дает мне полную свободу.

Это ведь что-то новенькое, новый уровень наших отношений. Я веду!

Что хотела, на самом деле, играя?

Увидеть его другим.

Чтобы вот так, как сейчас, гладил, целовал нежно и прижимался, носом ведя между моих грудей. Чтобы пальцы его в моих волосах, и не властно сжимал их в кулак, а страстно собирал, не дёргая, а словно направляя чуть вниз, подсказывая, что нужно

мне шею подставить для его колючих поцелуев.

И чтоб тоже хотел иного.

Иного секса, где я сверху, где раскрылась, как жадная, жаркая любовница и желаю его… Мужчины, оказывается, любят, когда их хотят, это всё бредни, что им всё равно. Хрупкие и ранимые, желающие ласки и внимания существа… Даже гадский солдафон стонет, когда я, чуть подрагивая бедрами, насаживаюсь плотнее на его член и глажу, трогаю, целую. Он отвечает…

Он так отвечает!

Я же растворюсь в нём! Пропаду, если так дальше пойдет!

Он мне грубым, жёстким нравится очень, а таким, как сейчас, открытым, нежным, просто поглощает моё сердце, мою душу, я в нём, я полностью его. И о чем бы в момент невероятного возбуждения не попросил мой жаркий любовник, я бы всё для него сделала. И плохо то, что секс закончится, а желание принести себя в жертву останется.

Влюбилась. Хорошо бы, если б он тоже, вот так же сильно, что рыдать хочется, прижимая с силой его голову к своей груди.

Прорывается голос, все внутри собирается в комок, дрожит, сил нет двигаться, но и остановиться невозможно!

Насаживаюсь грубее, быстрее.

Толчки резки, член проникает так удачно, что глаза сами собой закатываются, я вцепляюсь с силой в своего любовника, внутри всё напрягается, трепещет. И освобождение приходит бешеной волной, одновременно сладкой и болючей. Я гнусь, крича от яркого, острого оргазма. По телу дрожь, волна за волной. Неостановимо.

А Кирилл не выпускает, держит, плотно на себя насадив.

Двигаюсь еще разок, натертый клитор касается его паха…

И второй оргазм… Вот это ново. Я воздух горячий порциями хватать начинаю, лечу в пропасть, потеряв на время слух и зрение, и в итоге скручиваюсь на Кирилле, склонив голову ему на плечо и чуть ли не плача, продолжаю извиваться в его руках, на его члене.

— Хорошая девочка, — слышу его хриплый голос.

Он за ягодицы приподнимает меня и снизу вверх делает несколько толчков. В этот момент член , кажется, ещё сильнее увеличивается, достав внутри меня странно-болезненные, сладкие точки, и я, продолжая пребывать в ослабленном… да ладно - охренненном состоянии, продолжаю трястись от удовольствия. Чувствую, как пульсирует внутри меня Кирилл, как я сама ему в такт сжимаюсь и разжимаюсь. Рыдаю, натурально, только беззвучно, потому что голос всё так же пропадает.

Кирилл отыскивает моё лицо во влажной копне иссиня-чёрных волос. Настойчиво, горячо целует.

— Срывает крышу от тебя, чертовка! Сил нет, — он аккуратно снимает меня со своего ещё бодро стоящего члена, немного морщась, видимо я хорошенько попрыгала. Не всё коту масленица, любишь наездницу сверху, терпи натёртый член. — Попарю тебя, завтра голос прорежется.

Говорит устало, закидывая меня на верхнюю полку. Я, покачиваясь,

сажусь. Это в первый и последний раз у меня секс в парилке. Тяжеловато. Я уже согрелась и, похоже, перегрелась.

— Сейчас, как бы жарко не было, глотаешь пар ртом, вдыхаешь полной грудью. Кашель – хорошо. Давай.

Он подкидывает на разогретые камни воды из деревянного ковша. Лицо палит клубом пара. Я тут же глаза закрываю и вдыхаю, как велено. Пар пропитан запахом хвои. Похоже, добавлено пихтовое масло. Или веники тут из пихты…

Это должно помочь. Поэтому я перестаю изображать немощную мышь и через “не хочу”, дышу-дышу, лишь бы вернуть голос.

— Как?

Я открываю глаза, глядя на румяного довольного мужчину, который, уперев руки по обе стороны от меня, стоит ниже, поэтому ртом дотягивается губами до моего правого соска , распухшего от ласк и пара. Я откидываю его влажные волосы со лба назад и запрещаю себе ласкаться. Даже в таких диких условиях я его хочу. Опять хочу. Только что кончила, так кончила сильно, как никогда раньше… И снова все. Кошмар какой-то, ужас…

И это необузданное, дикое чувство не поддается никакому контролю.

Улыбаюсь в ответ.

— Ложись-ка, веничком пройдусь.

— Несильно, — жалобно стону я и покорно ложусь на живот.

— Несильно, — усмехается Кирилл и выполняет мою просьбу.

Лёгкий жаркий массаж. Немного голову туманит жар, я плохо баню переношу обычно, и Кирилл понимает это, вскоре на руки к себе забирает. Я даже тела его не чувствую, чуть соскальзываю, он весь мокрый. Голова проваливается в сладкий дурман.

Прихожу в себя на диване, завёрнутая в белую простынь. Кирилла нет, париться ушёл дальше, а я полулежу, ощущая невероятную легкость во всем теле.

Как заново родилась, не чувствую прохлады больше, мне невероятно хорошо. Такая слабость наваливается, что гостиную удается рассмотреть не с первого раза.

Диван, стол с лавками и два стула. Все в дереве, все добротное и стильное. Кто этот Юрий, что у него такое жилье?

Камин с топкой. Снимаю войлочную шапку с себя. Это оказывается будёновка с красной звездой. Забавно…

В камине пляшут языки огня. Красиво, завораживающе…

Двигаться не хочется, но я бы не отказалась попить.

Да и Кирилл, наверно, тоже…

Иду по направлению к кухне, там, наверняка, есть пиво в холодильнике. Сама я не буду, но мужчины обычно любят после бани.

Кухня вся из дерева, холодильник тоже под дерево. И в нем нет пива.

Интересно… Воду взять?

Чаю бы неплохо…

Хорошенько закрутив над грудью простынь, ставлю чайник со свистком на индукционную плитку, мельком гляжу в небольшое окошко.

За окном разгулялся день, светит яркое солнце. Река коричневая с желтоватыми барашками на волнах. В неё уходит тёмная пристань, на конце которой стоит нагой мужчина.

И я замираю. Широкие плечи, узкие бёдра, классическая мужская фигура с обалденным рельефом мышц. Белая кожа, светлые волосы, как ледяная скульптура на фоне северной природы, в которой краска только в тёмно-зелёной тайге.

Поднимает руки вверх, красиво вырисовываются мышцы спины. И ныряет, без плеска исчезнув в тёмной воде.