Чертово колесо

Валяев Сергей

— Мария, чего ты хочешь?

— Я хочу быть с тобой…

— Но у нас работа… у нас…

— Наша лодка дала течь, капитан, — задумчиво проговорила. — Нам мешают рифы, капитан…

Павел схватился за голову, замычал.

— Ооо! Ууааа! Я уже ничего не понимаю. Где я? Что со мной? Я сейчас повешусь на рее! Что ты предлагаешь?… Боцман, ты меня довел до белого каления!.. — Штормило в кровати.

Маша внимательно смотрела на взбудораженного любимого, потом опустила руку на его голову.

— Ну, все-все. Прости. Я

сама не знаю, что делать. — Целовала в лоб, глаза, губы. — Ты у меня самый-самый терпеливый, самый добрый, самый надежный, самый нежный, самый красивый… Прости, просто я не хочу идти под дождь…

— У меня сегодня зарплата, — мычал Павел. — На карете с тобой… как принцессу… как…

— Прости меня, я просто не хочу под дождь… Не хочу под дождь… под дождь…

У подъезда притормозило такси. Из него выбрался Павел, глянул на тускло-дождливые окна родного дома. Поскакал через лужи… Вбежал в загаженный, исписанный углем подъезд. У лифта стояла хлипкая девушка лет двенадцати-тринадцати, жевала жевательную резинку. Открылись двери лифта. Девушка посторонилась.

— Поезжайте, — сказала.

— Спасибо, — недоуменно сказал Павел, потом понял: — О время! О нравы! — Двери закрылись; лифт поплыл вверх; человек стоял с закрытыми глазами, отдыхал, потом глубоко вздохнул, открыл глаза… Искал ключи… ключи звенели, как бубенчики… Ключ в скважину… Хруст ключа… В квартире было стерильно чисто. Работал телевизор — очередную «мыльную оперу» смотрела дочь Ася. Павел положил на журнальный столик шоколадную плитку.

— А мама где?

— Купается, — буркнула дочь.

— Ага. Уроки сделала? Мне никто не звонил? Я тебя спрашиваю!

— Нет, — поморщилась Ася.

— Что? Нет? — Начинал сердиться, но требовательно затилимбонил звонок в прихожей.

Открыл дверь — на пороге стояла девушка, старательно жевала жевательную резинку. Невыразительно взглянула на Павла.

— Мне Асю.

— Здравствуйте, — со значением проговорил Павел.

Шла дочь.

— Ой, ты уже пришла? Я сейчас-сейчас… Вика-Таша-Носок там?

Павел посчитал себя в праве вмешаться:

— Куда это на ночь глядя?… И… и дождь…

Его игнорировали; ничего не оставалось, как ретироваться. Остановился у двери ванной, постучал.

— Это я.

— Что? — Невнятный голос жены.

Приоткрыл дверь — жена лежала в ванне; клубилась пахучая пена.

— Ася куда-то уходит. Куда на ночь?…

— Я знаю. А ты почему так поздно?

— Разве? — Посмотрел на часы. — Шили суицид… Тебе помочь?

— Нет, спасибо, — глубоко вздохнула жена и хлебнула воды. — Тьфу ты, Господи!.. Павел, иди!..

Закрыл дверь в ванную комнату. В прихожей хлопнула дверь. Павел помял лицо. Плюхнулся на диван. Минуту смотрел на экран телевизора. Потом взял пульт — переключил все каналы. Экран жил лживой, бездарной, пустой жизнью.

Увидел на журнальном

столике плитку шоколада. Цапнул ее, разодрал меловую, праздничную бумагу и принялся механически жевать приторную дрянь.

В гостиной громко работал телевизор. Сын, утонув в кресле, увлеченно следил за перипетиями «мыльной оперы». Маша остановилась в дверях.

— Ростик!

Сын не слышал, грыз ногти. — Слава! Эй, человек!

— А? — Обратил внимание. — Чего?

— Сделай тише, пожалуйста. Как уроки? Ты ел?

— Да, — ответил сын, выполняя просьбу матери. — Папа звонил, поздно будет, сказал…

— Я знаю. — Устало побрела на кухню. Села на табурет, посидела так минуту-другую, потом подняла голову — на столе и в мойке грязная посуда. Вздохнула, поднялась, надела фартук и с обреченным видом протянула руки к крану… Вода с силой ударила по рукам… Маша взяла большой фужер, подставила его под струю… смотрела, как кипит вода в этом фужере…

Шампанское текло рекой. Умеренно нетрезвые, незнакомые люди окружали Машу; кричали здравицы, спорили, танцевали. Муж представлял своего руководителя:

— Машенька, это Петр Петрович, необыкновенной души человек. Если бы не он, моя кандидатская… Петр Петрович, я вас уважаю, как… как отца…

Маша вымученно улыбалась. Петр Петрович бубнил:

— Полноте, батенька. У вас ума палата! Вы, Машенька, цените мужа. Он надежда нашего института. Такие, как он… Вы танцуете, Машенька?

— Она танцует, танцует, — горячо вскричал пьяненький муж. — Попрыгунья-стрекоза…

— Разрешите, — поклонился руководитель.

— А я за вас выпью, друзья, — радовался муж. — Петр Петрович, Машенька необыкновенная женщина… она учит детей добру, правде, лучу света…

— Ты пьян, как сапожник, — сказала Маша, уходя танцевать.

— Будьте снисходительны, — сладко улыбался руководитель. — Сегодня волшебный вечер… Исполняются любые желания…

— Да? — Не поверила.

— Любое ваше желание исполнится, Машенька, — обнимал ее в танце; был ниже на голову и выразительно прижимался своим тучным животом к бедрам партнерши.

— У вас супруга есть? — защищалась Маша, пытаясь отстраниться от назойливого партнера.

— Я — вдовец, — радостно. сообщил Петр Петрович. — Свободен как ветер… Я для вас, Машенька…

Загадайте любое желание…

Машу толкали, она находилась в эпицентре танцевального варева. Делала попытки вырваться из него, но безуспешно. Искала глазами мужа, нашла… Тот неверным движением руки высоко поднял бокал-фужер с шампанским:

— За вас, коллеги! Ни дна вам, ни покрышки!.. — И залпом хлебнул шампанского.

Потом неожиданно широко открыл рот, пуча глаза… будто какая-то сила душила его… Смертельная судорога пробила тело несчастного, и он рухнул на ажурный столик… Вскричали гости…