Чертовы котята
Шрифт:
Флисовая толстовка Лайтио была покрыта слоем кошачьей шерсти. Я вспомнила, как мы встретились в первый раз и как я боялась тогда, ведь он пытался обвинить меня в убийстве, которого я не совершала. Мне было сложно собраться с духом и задать ему следующий вопрос, но Рейска сделал это быстро, по-мужски:
— Сколько они дают тебе времени?
— Если в больнице, то полгода. Но я не хочу. Думаю, что Пасху встречу, хотя она в этом году поздняя. А вот Иванов день вряд ли. Поэтому и хотел встретиться с тобой. Ты же знаешь, Транков передо мной в долгу. Сможет он раздобыть мне оружие? Нелегально. Я не собираюсь сдаваться на милость этих докторов,
8
Рейска обещал передать просьбу Транкову, Хилья промолчала. Я тоже была перед ним в долгу: без него я никогда бы не узнала, что у меня есть сестра, и массу других вещей. А я-то еще считала себя умной и хитрой, когда выяснила служебный пароль Лайтио для работы в полицейской базе данных! Позже выяснилось, что он нарочно оставил его мне.
— Ты очень похудел. Давай как-нибудь сходим пообедать в хороший ресторан. В следующий раз, когда смогу выкроить свободное время, приглашу тебя в «Санс Ном».
Это произнес Рейска. Хилья так и не смогла вымолвить ни слова.
— Ну, это только если договоришься, чтобы повар приготовил настоящую запеканку с беконом. Моя баба все время ворчит, что я ем слишком много жирной пищи, и теперь не позволяет ни одной калории пробраться в мою еду. — Лайтио и раньше не слишком обаятельно улыбался, а сейчас его ухмылка и вовсе напоминала гримасу.
— Я пришлю сообщение, когда у меня будет время, и приеду за тобой на такси.
— И кто же из вас приедет?
— Хилья.
— Я, знаешь ли, так до сих пор и не знаю, что в конце концов обнаружилось в бумагах Рютконена. Он преследовал Сталя по закону, ведь тот морочил голову Европолу. Та наша встреча была, конечно, не вполне легальна, но ведь о ней известно лишь нам с тобой да Транкову.
С Давидом Сталем меня связывали нежные чувства, с Транковым — общая тайна. Я начинала его бояться. Полиции, разумеется, он меня не выдаст, но вот насчет Ивана Гезолиана я не была уверена. Перед глазами встал собственный образ в виде бритоголового монаха в длинном одеянии. В монастыре мне было бы гораздо спокойнее, но меня туда не примут — ведь на самом деле я женщина.
— Самое время выкурить сигару, — прохрипел Лайтио. — Вот черт, спички забыл. А в сауне их наверняка нет.
Он осторожно поднялся, я чуть было не бросилась помочь ему. Рейска одернул меня — такой жест мог бы уязвить гордость Лайтио.
Мы вышли. На прощание Рейска по-мужски пожал Лайтио руку, обниматься он не привык.
— Ну, пока. — Он тихонько похлопал старого друга по плечу и пошел прочь.
Сидя в трамвае, Хилья отправила Транкову сообщение: надо обсудить важное дело. Он мгновенно ответил, что возвращается послезавтра, и предлагал вместе прогуляться. Ну и ладно, пусть думает что угодно. Лайтио дал трудное поручение, однако Рейска прекрасно понимал, что выполнить его — дело чести. А Хилья так и не могла решить для себя, правильно ли поступит, если передаст Лайтио оружие для самоубийства.
Бабушка Вуотилайнен снова напекла пирожков.
— Возьми с собой и передай тому милому молодому человеку, что так замечательно нарисовал рысь. Посмотри, она же совсем как живая. Надеюсь, ты уже забыла того, другого мужчину.
«Как бы не так», — вздохнула я про себя, смывая в ванной
Я пообещала зайти в другой раз, когда у меня будет больше времени, и побежала в парикмахерскую. Успела как раз в тот момент, когда Юлия уже расплачивалась. Ей закрасили отросшие корни волос, покрасили ресницы и брови, и она стояла свежая и красивая, сверкая золотой головкой. Рейска наверняка смутился бы рядом с такой красоткой, но, к счастью, они с Юлией никогда не встретятся — уж я позабочусь об этом.
В машине я принялась расспрашивать Юлию об отце: мол, он произвел на меня необыкновенное впечатление. Вероятно, ей было велено молчать, но она не смогла сдержаться.
— Папа знаком со многими президентами и премьер-министрами. Он, например, хорошо знает Путина.
— А мама?
— В последние годы жизни из-за болезни она превратилась в растение. — Юлия снова характерным жестом пожала плечами. — Даже меня не узнавала. К счастью, я уродилась в отца и бабушку, его мать. Она обещала приехать ко мне на свадьбу, хоть ей уже восемьдесят.
Сюрьянен много думал, как обеспечить безопасность на свадьбе: боялся, что туда заявится Сату и приведет толпу папарацци. Церемонию планировали провести в «Санс Ном», и Моника уже вовсю готовилась к организации финско-русской свадьбы. Помимо меня, Сюрьянен нанял еще несколько охранников, а Гезолиана, разумеется, будет сопровождать Леша. Впереди было еще два месяца, но Юлия уже суетилась вовсю. Подходящего платья она не смогла найти ни в Хельсинки, ни в Петербурге, ни в Женеве, и, судя по всему, нам еще предстояло ехать за ним в Париж или Нью-Йорк.
— Тебе пришло письмо, я положила его в твоей комнате на столе, — сообщила мне Ханна, когда мы вернулись домой.
Мне совершенно не понравилось, что она заходила ко мне в комнату. Револьвер и другие важные вещи я держала под замком, но не хотелось, чтобы она трогала даже мое белье. Одежду Рейски я хранила на самом дне шкафа, его усы и кепку — в сейфе вместе с револьвером. Там же я прятала альбом с фотографиями дяди Яри, найденное у Давида кольцо и бумаги Сюрьянена, касающиеся мыса Коппарняси. Я сама не очень понимала, к чему они мне. В свое время Коппарняси принадлежал некоему индустриальному объединению, но затем его приватизировали. Разумеется, уж коли в проекте Сюрьянена принимала участие такая сомнительная личность, как Гезолиан, ему имело прямой смысл держать язык за зубами. К тому же в таком масштабном деле легко отмывать деньги через контракты с субподрядчиками. Неужели Сюрьянен и в самом деле готов рисковать? Хотя, возможно, за его простоватой внешностью скрывается душа крупного авантюриста и игрока.
Я отнесла пакет с булочками Транкову в комнату. Там сильно пахло его туалетной водой. На стене висела картина, на которой темноволосая большеглазая женщина сидела, протягивая руки к камину. Юрий никогда не рассказывал, кто изображен на картине, но я подозревала, что это портрет его матери. Я так и не могла понять, действительно ли он талантливый художник. Однажды он подарил мне холст, на котором нарисовал меня в виде принцессы-рыси, но я еще не повесила его у себя в комнате.
Судя по почтовому штемпелю, письмо в конверте формата А4 пришло из Соединенных Штатов. Интересно, это от Майка Вирту или кого-нибудь из однокурсников по академии? Имени отправителя не было. Я прощупала конверт — внутри лежал еще один. Я открыла внешний конверт, и оттуда выпал листок бумаги с подписью «Адам Бейтс». Понятия не имею, кто это.