Честь семьи Лоренцони
Шрифт:
– Что же произошло дальше?
– Они прокатились до Вероны, оставили машину на одной из платных стоянок и вернулись домой на поезде. Машину нашли только через несколько месяцев, и пришлось вернуть деньги, выплаченные по страховке, да еще заплатить за стоянку.
– А как вы узнали об этом, синьора?
Слегка помедлив, она наконец произнесла:
– Роберто мне сказал.
Брунетти с трудом поборол в себе желание спросить, когда он ей это сказал. Вместо этого он задал другой вопрос, куда более
– Это были те самые приятели, любители приколов?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду инсценировку похищения.
Она снова принялась изучать свой ноготь.
– Я этого не говорила. И если нашли тело, о чем тут говорить? Тут уж не до приколов.
Брунетти оставил ее слова без внимания и, немного погодя, спросил:
– А вы не могли бы назвать мне их имена?
– Зачем?
– Мне хотелось бы с ними поговорить.
Сначала Брунетти подумал, что девчонка откажется ему отвечать, но она вдруг выпалила:
– Карло Пианон и Марко Сальво.
Имена были знакомы ему из материалов дела. В полиции полагали, что похитители имели в виду именно их, говоря, что свяжутся по телефону с кем-то из близких Роберто, ведь Карло и Марко считались его лучшими друзьями. В момент похищения оба находились в Лондоне, посещали курсы английского языка.
Поблагодарив Франческу за предоставленные имена, Брунетти спросил:
– Вот вы сказали, что решили расстаться с Роберто, потому что у него были странные друзья. А другие причины были?
– Ой, да полно, – уклончиво ответила она.
Брунетти выдержал паузу; он хотел, чтобы она сама догадалась, насколько неубедительно прозвучал ее ответ. Наконец она выдавила:
– Ну, с ним было уже не так весело, по крайней мере в последнее время. Он был какой-то вялый, говорил, что плохо себя чувствует. Дошло до того, что он только и делал, что жаловался, как ему плохо, как он устал. В конце концов мне надоело слушать его нытье или наблюдать, как он начинает клевать носом прямо в машине; так что вот…
– А врачу он показывался?
– Да. Сразу после того, как сказал, что перестал чувствовать запахи. Роберто и до этого на дух не переносил табачного дыма, – он в этом плане был хуже любого американца, – но теперь он ничего не чувствовал, так что в конце концов решил показаться врачу.
– И что сказал врач?
– Что у него все в порядке. – Немного подумав, она добавила: – Небольшое расстройство, вот и все. Доктор выписал ему какое-то лекарство.
– И?
– Полагаю, лекарство помогло, – презрительно бросила она.
– Но он по-прежнему продолжал жаловаться на недомогание?
– Да. Все время повторял, как ему плохо, а доктора твердили, что он здоров.
– Доктора? Роберто еще к кому-то ходил?
– Думаю, да. Он упоминал о каком-то специалисте из Падуи. Вот тот-то и сказал
– А вы-то сами как думаете, он был болен? – спросил Брунетти.
– Ой, да не знаю я, – она скрестила ноги, демонстрируя еще более оголившиеся ляжки, – вообще-то он любил быть в центре внимания.
Брунетти постарался, чтобы следующий вопрос прозвучал как можно деликатней:
– Он как-нибудь оправдывался перед вами, стараясь убедить вас, что действительно… м-мм… плохо себя чувствует?
– Что значит «оправдывался»?
– Ну, не замечали ли вы, что он в последнее время… м-мм… утратил к вам интерес?
Она посмотрела на него так, будто он свалился с Луны.
– Вы имеете в виду секс? – Брунетти кивнул. – Да, он потерял к этому всякий интерес. Вот вам еще одна причина, по которой я решила его бросить.
– А Роберто догадывался о ваших намерениях?
– Мне так и не представилось случая ему об этом сказать.
Брунетти потребовалось какое-то время, чтобы обдумать ее слова; наконец он спросил:
– А почему вы в тот вечер отправились на виллу?
– Мы задержались на вечеринке в Тревизо, и Роберто было неохота возвращаться в Венецию на ночь глядя. Вот мы и решили заночевать на вилле, а уже утром вернуться в город.
– Понятно. Помимо того, что он, как вы говорите, все время жаловался на недомогание, не было ли в его поведении чего-нибудь странного, необычного в течение последних недель перед похищением?
– Вы это о чем?
– Может, он переживал, нервничал из-за чего-нибудь?
– Нет, этого я не могу сказать. Правда, он то и дело срывался на мне, но он вообще не привык сдерживаться. Он там из-за чего-то повздорил со своим отцом, да и с Маурицио тоже.
– Повздорил? Из-за чего?
– Понятия не имею. Он никогда мне об этом не рассказывал. По правде сказать, меня не очень-то интересовали их семейные отношения.
– Но ведь Роберто чем-то заинтересовал вас, синьора? – Брунетти поймал ее взгляд и поспешно добавил: – Не сочтите за дерзость.
– О, с ним всегда было так весело. По крайней мере вначале. Да и деньжата у него водились.
Брунетти подумал, что второй довод синьоры был на самом деле гораздо важнее первого, но ничего не сказал.
– Ясно. А вы были знакомы с его кузеном?
– С Маурицио, что ли?
– Ну да, – кивнул Брунетти, а сам подумал: с чего это ей вдруг пришло в голову уточнять?
– Встречалась с ним пару раз. В доме у Роберто. И еще на вечеринке.
– Он вам понравился?
Она окинула взглядом висевшие на стенах гравюры и, будто сцены жестокости каким-то образом вдохновили ее, решительно отрезала: