Четверги мистера Дройда
Шрифт:
— Нет, — вспыхнул Грессер, — меня это очень удивило: господин Корнелиус всегда был корректен в обращении.
— Продолжайте, прошу вас, — сказал Клукс, сделав отметку в своем блокноте. — Как-как? — снова прервал он Грессера. — Вы оставили господина Крока в его кабинете и сейчас же увидели его в одном из коридоров беседующим с профессором Ван Рогге? Как это могло произойти?
— Вот этого-то я и не понимаю, — развел руками Грессер. — Я не раз вспоминал об этом, думал и никак не мог понять.
— Мог ли он попасть на то место, где вы его видели,
— Если бы господин Корнелиус вышел непосредственно вслед за мною, то я увидел бы его, так как… — Грессер запнулся, — зашел на минуту передать распоряжение стенографистке.
— Странно, — задумался на минутку Клукс. — Ну, а когда вы привели эту… Катю в кабинет, господин Крок был там?
— Этого я не видел, так как оставил ее с караульными у дверей и сам пошел в лабораторию, но очевидно, что он не мог быть в кабинете, раз он остался в коридоре.
— Да, очевидно, — медленно проговорил Клукс, странно поглядев на Грессера.
От этого взгляда осмелевший было Грессер снова оробел.
— Прикажете продолжать? — спросил он.
— Между прочим, кто помещается в камере № 725? — небрежным тоном, но внимательно наблюдая за Грессером, спросил Клукс, когда тот закончил свой рассказ и ответил на несколько незначительных вопросов.
— Этого я не знаю. Господин Корнелиус лично ведает картотекой и не допускает к ней никого.
— А в лабораторию его не приводили?
— Нет.
— Значит, он не прошел курса забвения?
— По-видимому, нет.
Клукс несколько минут молчал, над чем-то раздумывая.
— Так вот, господин Грессер, — внушительно заговорил он, глядя тому прямо в глаза, — вы должны найти возможность добыть карточку заключенного в камере № 725 и выяснить, кто он. Затем вы должны очень внимательно присматриваться к тому, что происходит в Карантине, и в особенности, — подчеркнул Клукс, — что делает господин Крок.
Грессер чувствовал, что у него испарина выступила не только на лбу, но и на всем теле.
Клукс, заметивший впечатление, произведенное его словами, продолжал более мягким тоном:
— Надеюсь, что вы не откажетесь время от времени, ну, скажем, еженедельно до средам, присылать информацию по вопросу, о котором мы сейчас беседовали. Если б оказалось что-нибудь очень интересное, то вы можете сообщать мне во всякое время, — добавил он, вставая и давая понять, что разговор закончен.
Потерявший всю свою солидность Грессер поднялся и стал неловко откланиваться.
— Я уверен, дорогой господин Грессер, — говорил Клукс, провожая его к дверям, — что помощь, которую вы окажете нам в этом запутанном деле, благоприятно отразится на вашей ученой карьере. Кто знает, — загадочно усмехнулся Клукс, — может быть, вас ждет должность ассистента профессора Ульсуса Ван Рогге. Подумайте, какой это был бы успех для такого молодого ученого, как вы.
— Кстати, — задержал его Клукс у самых дверей, — я, конечно, не должен предупреждать вас, что наша беседа должна оставаться исключительно
— Конечно, конечно, — горячо заверил Грессер, обрадованный возможностью закончить свой визит, и, почтительно кланяясь, спиной открыл двери и удалился.
Глава IV
ПУСТОЙ АВТОМОБИЛЬ
Как только Грессер вышел из кабинета, Крок вскочил и принялся ходить по комнате. Покусывая губы и потирая лоб, он о чем-то напряженно думал. Наконец, по-видимому, пришел к какому-то решению, позвонил и приказал подать машину.
Вызов автомобиля для Корнелиуса Крока был случаем необычным. Все знали, что он предпочитал прогулки пешком поездкам в авто, который своим стремительным движением не позволял ему сосредоточиться.
— По улице Ульсуса Ван Рогге, бульвару Фаччиа и проспекту Победы, — сказал Крок, усаживаясь в закрытую машину и задергивая занавеску над дверцей.
Через час после выезда шофер, проехавший уже трижды указанные Кроком улицы и обеспокоенный молчанием своего пассажира, решился спросить, куда ехать дальше, но, не получив ответа из закрытой кареты, продолжал кружить по тем же улицам.
Вид автомобиля, проносившегося через каждые десять минут мимо ростового полисмена, вызывал у него вначале недоумение и наконец даже озлобление. Полисмен № 754 грозно остановил машину:
— Стоп!
— В чем дело? Дорога ведь свободна.
— Почему бесцельно кружишь?
— Приказал, — кивнул головой шофер в сторону своего пассажира. — Я спросил, куда дальше ехать, а он не отвечает.
— Кто пассажир?
— Господин Корнелиус Крок.
Полисмен сразу вытянулся и очень вежливо постучал в дверцу кареты:
— Господин Крок… Господин Крок…
— Я его громко спрашивал — не отвечает, — повторил шофер.
Полисмен снова постучал, но уже более настойчиво и громко. Около них начала собираться толпа любопытных.
— Валяй громче! — подбадривали полисмена зрители.
Наконец полисмен решился и дернул дверцу. Дверца распахнулась. На мгновение все затихли, ожидая, что из кареты выглянет строгое лицо Крока, но в карете было пусто.
— Разойдись! — закричал полисмен, захлопывая дверцу. — Разойдись!
И, положив руку на плечо шоферу, он уселся рядом с ним, коротко приказав: «В Комитет!»
Автомобиль уже давно отъехал, но толпа все не расходилась, обсуждая на все лады происшествие.
Пока шофер кружил по улицам, ожидая распоряжения Крока, у ворот маленького особнячка по улице Святого Сердца звонил человек, очень похожий на Корнелиуса Крока.
Он вышел из автомобиля Крока, когда тот застрял в очереди на улице Ульсуса Ван Рогге, и смешался с толпой гуляющих. Он был без очков, а вместо шляпы с широкими полями на нем была серая кепка; но не эти небольшие изменения, а какая-то неуловимая и в то же время радикальная перемена в выражении лица делала его очень мало похожим на Корнелиуса Крока.