Четвертое сословие
Шрифт:
— Но сегодня пятница, — удивился Таунсенд.
— Может, в Нью-Йорке еще и пятница, — хмыкнул Клайв, — но уверяю тебя, здесь в Сиднее уже суббота. С нетерпением жду встречи с тобой через час в церкви.
— О Господи, — простонал Таунсенд. Он бросил трубку, выбежал из багажного зала на улицу и увидел около машины Сэма. Вид у него был слегка взволнованный.
— Я думал, сегодня пятница, — запрыгивая в машину, сказал Таунсенд.
— Нет, сэр, боюсь, сегодня суббота, — ответил Сэм. — И через пятьдесят шесть минут
— Но я даже не успеваю заехать домой и переодеться.
— Ничего страшного, — успокоил его Сэм. — Хитер приготовила все необходимое и положила на заднем сиденье.
Кит оглянулся и увидел аккуратную стопку одежды, золотые запонки и красную гвоздику. Он быстро скинул пиджак и стал расстегивать пуговицы на рубашке.
— Мы успеем? — спросил он.
— Нам нужно быть в соборе Св. Петра за пять минут до церемонии, — ответил Сэм. Кит тем временем бросил вчерашнюю рубашку назад. Сэм немного помолчал. — Ну, если не будет пробок и везде проскочим на зеленый…
— О чем еще мне стоит волноваться? — Киту никак не удавалось просунуть правую руку в левый рукав накрахмаленной рубашки.
— По-моему, Хитер и Брюс обо всем позаботились, — сказал Сэм.
Кит наконец разобрался с рукавами и поинтересовался, знает ли Сьюзен, что он только вернулся.
— Вряд ли, — покачал головой Сэм. — Последние несколько дней она провела у сестры в Когарахе, и оттуда ее привезли прямо в церковь. Правда, сегодня утром она звонила пару раз, но я сказал, что вы в душе.
— От душа я бы не отказался.
— Мне пришлось бы ей позвонить, если бы вы не прилетели этим рейсом.
— Конечно, Сэм. Будем надеяться, что невеста по традиции чуть-чуть опоздает. — Кит протянул руку назад и подхватил серые полосатые брюки с уже закрепленными подтяжками — ни те, ни другие он до этого не видел.
Сэм подавил зевок.
Кит резко повернулся к нему.
— Ты что, торчал в аэропорту двадцать четыре часа?
— Тридцать шесть, сэр. Ведь вы же сказали — в пятницу.
— Прости, — извинился Кит. — Твоя жена, наверное, готова разорвать меня на куски.
— Ей плевать, сэр.
— Почему? — удивился Кит, застегивая пуговицы на брюках. Машина тем временем сделала крутой вираж на скорости километров восемьдесят.
— В прошлом месяце она ушла от меня и подала на развод.
— Мне очень жаль, — тихо произнес Кит.
— Ерунда, сэр. Она так и не смогла примириться с образом жизни водителя.
— Значит, это моя вина?
— Конечно, нет, — ответил Сэм. — Было еще хуже, когда я работал в такси. Нет, все дело в том, что мне нравится эта работа, а она просто не выдерживала этот ритм.
— И тебе понадобилось одиннадцать лет, чтобы это понять, — Кит наклонился вперед, натягивая серый фрак.
— Думаю, мы оба давно это понимали. Но под конец я больше не мог слышать ее бесконечное ворчание: она, мол, никогда не знает, в котором
— Никогда не знает, в котором часу ждать тебя домой? — задумчиво повторил Кит после очередного крутого виража.
— Да. Она не могла понять, почему я не прихожу домой в пять, как все нормальные мужья.
— Мне хорошо знакома эта проблема, — кивнул Кит.
Остаток пути оба молчали. Сэм выбирал улицы с менее интенсивным движением, стараясь сэкономить хоть несколько секунд, а Кит думал о Сьюзен, в третий раз перевязывая галстук.
Кит приколол гвоздику к лацкану, когда машина свернула на улицу, ведущую к собору Св. Петра. Он уже слышал звон колоколов, и первым, кого он увидел, был встревоженный Брюс Келли, который стоял посреди дороги и смотрел в их сторону. Узнав машину, он с облегчением улыбнулся.
— Как обещал, сэр, — сказал Сэм, переключившись на третью передачу. — У нас есть еще пять минут.
— Или одиннадцать лет разочарования, — тихо произнес Кит.
— Простите, сэр? — Сэм поставил ногу на тормоз, переключился на вторую передачу и стал замедлять ход.
— Нет, ничего, Сэм. Просто ты открыл мне глаза, и я понял, что эта авантюра не для меня. — Он замолчал и, когда до ступеней церкви оставался какой-нибудь метр, твердо сказал: — Не останавливайся, Сэм. Просто поезжай дальше.
ГЛАВА 17
ТАЙМС, 24 марта 1948 года:
ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ БОЙКОТИРУЮТ СОВЕЩАНИЕ В БЕРЛИНЕ
— Большое спасибо, что так быстро откликнулись, капитан Армстронг.
— Не стоит благодарности, Юлиус. В тяжелые времена мы, евреи, должны держаться вместе, — Армстронг хлопнул издателя по плечу. — Чем я могу помочь?
Юлиус Ганн встал из-за стола и ходил из угла в угол, рассказывая Армстронгу обо всех бедах, которые обрушились на его компанию за последние два месяца. Армстронг внимательно слушал. Потом Ганн вернулся на свое место и спросил:
— Как вы думаете, можно что-нибудь сделать?
— Я бы очень хотел, Юлиус. Но вы лучше других понимаете, что американский и русский сектор живут по своим законам.
— Я боялся такого ответа, — Ганн сник. — Но Арно не раз мне говорил, что ваше влияние простирается далеко за пределы британского сектора. Я бы вас не побеспокоил, если бы не безвыходное положение.
— Безвыходное? — переспросил Армстронг.
— Боюсь, это наиболее точное описание, — кивнул Ганн. — Если через месяц ситуация не изменится, я лишусь доверия своих старых клиентов, и тогда мне, вероятно, придется закрыть одно, а то и два моих предприятия.