Четвёртый прыжок с кульбитом и портфелем
Шрифт:
– Этого нельзя исключать, - кивнул директор.
– Такая версия имеет право на жизнь.
– И что вы предпринимаете?
– серебряной ложкой президент добавил в бокал измельченного льда из хрустальной вазочки. Попробовал напиток, и сыпанул еще ложку.
Директор ЦРУ от сока и льда отказался, он предпочитал напиток чистым:
– Мы связались с русскими, чтобы выразить свою озабоченность. Но они утверждают, что соблюдают договоренности. В свою очередь, они подозревают нас в похищении пятнадцати своих партийных чиновников.
Никсон бросил острый
– Надеюсь, подозревают безосновательно?
– Да, сэр.
– Хелмс поджал губы.
– Мы джентльмены, и решительно храним правила честной игры. Наши спецслужбы помнят, что выше определенного уровня люди противника становятся неприкасаемыми. Эти советские партийные чиновники именно такие.
Президент снова наполнил бокалы.
– А разве Киссинджер не такой?
– горько произнес он.
– Он мой советник по национальной безопасности, между прочим.
– Я помню, сэр. Мы предприняли ряд мер...
– Что вы принесли?
– Никсон указал на папку.
– Это срочно?
– Да, сэр. Вам следует знать. Сегодня на рассвете, в районе города Баракоа, на побережье Кубы высадилась группа кубинской оппозиции. Если вы помните, наши агенты и военные специалисты готовили эту операцию во Флориде.
– Конечно, - кивнул Никсон, - вы мне докладывали на прошлой неделе.
– Операция сорвана. Группа эмигрантов разоружена и взята в плен, катера захвачены бородачами Кастро. Имеются убитые. Вместе с оппозицией попали в плен наши агенты, внедренные в группу под прикрытием.
– Как это могло произойти?
– президент откинул тарелку. Жалобно звякнула упавшая вилка.
– Мне казалось, такие операции готовятся в режиме полной секретности!
– Так и было, сэр. Как удалось выяснить, ночью в Гавану прилетел генерал Мещеряков - это заместитель начальника ГРУ Ивашутина. Думаю, ноги растут отсюда. Русские строят козни и вставляют нам палки в колеса, потому что сейчас по всему острову идут аресты наших агентов.
– Так, давайте уточним позицию в покере, - президент кипел перегретым кофейником, но продолжал держать себя в руках.
– Вчера вы мне докладывали, что разгромлена наша агентурная сеть в России... Сегодня провал операции на Кубе. Не слишком ли много печальных совпадений?
– Это не все, сэр. Восточные немцы начали аресты нашей разведывательной сети по всей Восточной Европе.
Несколько секунд Никсон глотал воздух безмолвной рыбой:
– Послушайте, Ричард, я не знаю... это не провал... Это черти что... Это катастрофа! Не находите?
Да, сэр. У нас остались лишь глубоко законспирированные агенты. Мы вынуждены поднимать их.
– Думаю, без предательства здесь не обошлось, - пробормотал президент, потрясенный догадкой.
– Да, сэр. В наших рядах крот, - Хелмс поднял холодные глаза.
– И даже если они выпотрошили Киссинджера, это не могло привести к такому результату. Генри просто не мог столько знать. Досье русских агентов - совершенно закрытая информация. Этот крот летает на самом верху.
– Надеюсь, меня вы не подозреваете?
–
– Нет, сэр, - ровно ответил директор ЦРУ.
– Президент вне подозрений. Вы не могли этого знать, поскольку в списке допущенных к досье вас нет.
– А кто там есть?
– Можно обвинить меня - лучше кандидатуры не найти. Но я не предатель, сэр.
Никсон скривил губы:
– Я тоже так думаю. А что думает по этому поводу Гувер?
– Он не сомневается в наличии крота, причем самого высокого полета.
– Вижу, что это не все, - прозорливо усмехнулся Никсон.
– Выкладывайте, Ричард.
– Сэр, совсем недавно поступила свежая информация, и этого нет в моем докладе: накрыта наша агентурная сеть в Монголии.
– Монголия...
– задумался Никсон.
– Это где? Пастухи и буддийские монахи Тибета?
– Да, сэр. Это степное государство между Китаем и Россией. Когда-то их верховный монгол Чингисхан захватил всю Азию - до Польши и Вьетнама.
– Это все печально, но что мы делаем в Монголии?
– удивленно пробормотал Никсон.
– Теперь мы - Чингисхан, - Хелмс развел руками.
– ЦРУ везде.
Глава сорок третья, в которой критика не шоколад, чтобы ее любить
Никсон нажал кнопочку под столом, и тут же распахнулась боковая дверь. Официант в белом колпаке шустро вкатил тележку с судками и мармитами, блестящими хромом. Снимая поочередно крышки, он озвучил гостю блюда, снабжая их представление краткими комментариями.
Затем повар обслужил тарелки президента, налил тому вина, и удалился. Вкусы президента, видимо, были хорошо известны персоналу. А остальное их волновало мало. Таков здесь был порядок - секретность превыше комфорта. Так что накладывать еду директору ЦРУ пришлось самому.
Обед проходил в молчании, пока собеседники не перешли к десерту.
– Надеюсь, это все плохие новости на сегодня?
– Никсон поднял глаза с взглядом побитой собаки.
– Нет, сэр, - огорчил его Хелмс.
– Вчера пропал ведущий радиостанции «Голос Америки», Юрий Осмоловский.
– Вот как? Странно. «Голос Америки» - это же ваша вотчина?
– Да сэр. Это наше подразделение, и там постоянно дежурят специальные сотрудники. Они провели расследование по горячим следам.
– Хм, - хлебнув вина, президент покачал его во рту.
– И?
– Во время радиопередачи Осмоловского делают перерыв на новости. Юрий вышел в туалет. И не вернулся. Больше его не видели.
– Никаких следов?
– догадался Никсон.
– Да, сэр. Остались, простите, какашки в унитазе. И записка на клочке туалетной бумаги: «Я умер, но я вернусь. И тогда вы все умрете».
– Дерьмо!
– воскликнул Никсон.
– Именно, сэр, - согласился директор ЦРУ.
– К сожалению, сохранить в тайне этот текст не удалось. Он произвел эффект разорвавшейся бомбы. Сотрудники радио перепуганы, отказываются выходить на работу.