Четвёртый
Шрифт:
– Пешую колонну стрелковой роты обстреляли продольным огнём из двух пулемётов метров с семидесяти. А в кюветы заложили мины, - ответила Оля.
– Но это была чистая случайность - вряд ли нам удастся повторить что-нибудь подобное.
– Случайно мины по обе стороны дороги. Случайно сразу два пулемёта в семидесяти метрах установлены для ведения продольного огня. А ведь не все скончавшиеся после встречи с вами остались здесь. Кто-то умер по дороге в госпиталь, кто-то на операционном столе.
– Опытный вы, товарищ старшина, - ввязался я в разговор.
– Третья война, - согласился мой собеседник.
– В Испании начинали? А потом
– сочувственно проговорила Оля. Дождалась кивка и продолжила: - А разжаловали вас из-за...?
– она щёлкнула пальцем по горлу.
– Или шерше ля фам?
– предложил я иной вариант.
– Да это и не важно, - под странным взглядом собеседника срочно захотелось сдать назад.
– Научите нас, пожалуйста, выплавлять тротил из разбросанных взрывом миномётных мин. А то мы сильно поиздержались, - поспешил я увести разговор подальше от, возможно, болезненной темы.
– Совсем? Всю взрывчатку до крошки истратили?
– уточнил лейтенант.
– Есть с десяток кругленьких немецких шашек с заклеенной бумажкой дырочкой на торце.
– А ещё чему вас научить, - спокойным голосом спросил старшина.
– Нам много чего нужно, но вы ведь скоро уйдёте - понесёте генерала к нашим. Так что, давайте ограничимся пределами возможного.
***
Свинчивать с мин колпачки и разбираться, в каком положении находится взрыватель, учил нас лейтенант. Он артиллерист. Попросил называть его Володей, не сводил восхищённых глаз с Ольги и из трёх разбитых миномётов, что оставались неприбранными на разгромленной позиции в районе поля, где мы собирали мины, соорудил один. Целых или не слишком повреждённых мин, таких, какими можно было выстрелить, нашлось одиннадцать штук - мы их припрятали до случая, а из остальных, из которых можно было извлечь взрыватель, под присмотром старшины выплавили взрывчатку, нагревая их в снятом с разбитого грузовика бензобаке. Не целом, а помятом и порванном - после доработки зубилом из него вышла металлическая емкость, куда мины входили тройками. Каждый раз их опускали в холодную воду, которую потом нагревали - так безопасней. И костер вместе с ёмкостью разместили на дне ямы, чтобы не было ветра, да еще и прикрывали сверху - взрывчатка - штука нежная, твердил Антон Егорович. Он по-отечески за нас переживал, хотя лет ему, на мою оценку, немного за тридцать.
Расплавленный тол выливали по три мины в одну форму, получая бруски, в каждый из которых влепляли, пока не затвердело, половинку немецкой цилиндрической шашки. А то, сказал старшина, может и не подорваться от капсюля-детонатора. Формы сделали из дощечек, которые нашлись тут же, на поле - на них разлетелись ящики, в которых везли собранные нами мины.
Стрелять из миномёта мы выучились теоретически, хотя устанавливать его и наводить пришлось на практике и до пота. То есть до момента опускания мины в ствол всё было по-настоящему. В объёмах самого краткого интенсивного курса, естественно.
Добавлю, что встречались мы со старшими товарищами всегда в условленных местах, избегая показывать им основной лагерь. И имён своих не называли. Меня окрестили Ференцем, как было написано в солдатской книжке, которые на всякий случай все мы носили в кармане - в случае чего, хотя бы на секунду отвлечёт внимание немца, если нарвёмся на что-то вроде проверки документов. Из этих же соображений Ольга оказалась Куртом, Фимка - Гейнцем, а Миша Генрихом.
Да, мы тихо
***
– Пора прощаться. Сегодня вечером снимаемся и идём к фронту. Будем прорываться, - предупредил нас старшина.
– Можете присоединиться, ведь своё задание вы уже выполнили.
– Спасибо, что позвали, но у нас ещё дела остались, - поблагодарил я и отметил острую тоску в глазах лейтенанта Володи.
– Немцы сейчас начнут получать по сусалу в районе Смоленска и захотят увеличить перевозки по здешней железнодорожной ветке.
– Неужто, поворот в войне?
– обрадовано спросил Лючикин.
– Поворот не получится, только задержка в темпе продвижения, но сопряжённая со значительными потерями. Для вас это значит, что стоит отклониться севернее. Оттуда немцы могут отвлечь силы на главное направление, так что есть шанс обойтись без прорыва - тихой сапой нащупать зазор, без шума снять заслоны и пробраться на мягких лапках. Ну, не могут фашисты быть одновременно сильными повсюду!
– Хм. Слушайте, ребята. Мы вот всё кумекаем, откуда вы такие странные?
– сменил тему старшина.
– Есть предположение, что дети белоэмигрантов, сочувствующие коммунистическим идеям, - высказался лейтенант.
– С чего бы это?
– удивился Фимка.
– Так вот барышня ваша давеча про красного командира сказала, что он офицер. А офицеры у белых были, или при царе.
– Княжна! Нас раскрыли. Какой ужас!
– воскликнул я и протянул руку Оле. Та не замедлила подать свои пальчики, которые я церемонно чмокнул.
– Но, милостивые государи, - обратился я к слегка прифигивающим взрослым, - надеюсь, вы не выдадите этой невинной тайны. Если нас прогонят из пределов любезного отечества наших предков, граф будет искренне огорчён, - я покосился на Фимку, который выглядел слегка обалдевшим. Чтобы интенсифицировать мыслительный процесс товарища, Миша двинул того локтем.
– А! Да. Буду ужасно огорчён, - поспешил согласиться Ефим.
– Барин страсть как уважает вечерком после баньки мостик взорвать железнодорожненький, или составчик с военными грузиками направить под откосик, - развил мою мысль Миша.
– А без этого у него болезнь рассудочная аглицкая приключается, сплин.
Эта фраза добила Ольгу, которая залилась серебристым смехом. Потом фыркнул Фимка, и понеслось веселье на пару минут.
– Артисты, - наконец успокоившийся старшина смахнул слезинку, выступившую от хохота.
– Так что насчёт офицера?
– он вдруг подобрался и стал серьёзным.
– Я действительно княжна, - просто ответила Оля.
– В доме у нас в ходу многие слова из старой жизни, - и всем видом показала, что тема закрыта.
– Парле ву франсе?
– вдруг не послушался Володя.
– Откуда? Родители на работе, а мне нужно в школе учиться и ещё общественные нагрузки тянуть. Так что никакого домашнего воспитания или гувернантки не было.
– Хватит об этом!
– рыкнул я на собравшихся.
– Есть более важный вопрос. Весточку нужно отнести о том, что каждую ночь с четверга на пятницу в час пополуночи мы ждём У-2 с тротилом и провизией. Место, - я достал карту и указал большую поляну, с трёх сторон окружённую болотами.
– Как услышим звук мотора, зажжём цепочку огоньков, на которые и нужно садиться. Они будут прямо на земле.