Четвёртый
Шрифт:
– Я вам поесть сварю, - вдруг смущённо и суетливо сказала женщина, на что я повернулся к ней, поднял руки, словно нависаю, растопырил согнутые на манер когтей пальцы и страшным хриплым голосом скомандовал: - Спа-ать!
А что? Моя внучка очень любит, когда я её так укладываю.
Глядя на лицо товарища старшего лейтенанта, захрюкал, давясь от смеха, Миша, а я почувствовал себя неудобно - нехорошо получилось. Не в духе времени. Но, придя в себя, Тамара ещё более смущённо улыбнулась и послушно устроилась в гнёздышке из плащ-палаток в ямке на вершине возвышения, откуда хорошо просматриваются подходы. Миша ей все показал,
– Ты такое страшное лицо сделал, - сказал он мне, вернувшись.
– У неё даже рука потянулась к кобуре.
– Она не носит кобуры.
– К тому месту, где у наших пистолет, сзади справа. Рефлекс, однако. Не шути так больше.
– Мне тоже её жалко. Женщинам место дома рядом с колыбелькой, а не по лесам носиться под пудовыми вьюками.
– Про Ольку ты так не рассуждаешь, - ухмыльнулся Мишка.
– Её мне тоже жалко, - я уже закрепил на ящике тиски и принялся осторожно подпиливать корпус взрывателя насаженным на длинную ручку надфилем - изготовление очередного сюрприза для оккупантов требовало вдумчивости и неспешности. А то ведь недолго и без пальцев остаться.
Поесть нам Тамара всё-таки приготовила, когда отдохнула. Она использовала те несчастные морковки, что завалялись у нас, и соорудила варево чуть жиже, чем мы обычно стряпали. Потом долго пытала меня про взрыватели и вообще относительно общих соображений, касающихся нашей живучести.
– Остальные группы так и не вышли, - сообщила она грустно.
– Ничего про них не знаем.
– А ребята Кирмасова?
– Они не из нашей школы. Да и командир у них - старый вояка. Так ты говоришь, нужны взрыватели с большими замедлениями? Чтобы становились на боевой взвод через многие сутки после установки?
– Да. Порядка десяти. А, может и больше - война-то ещё нескоро закончится.
– А как ты полагаешь, что дальше будет?
– в этот раз она обращалась не к нам двоим, а посмотрела именно на меня.
– Мне-то откуда знать?
– А про бои под Смоленском откуда?
– взгляд её снова сделался колючим.
– Вы же тут радио не слушаете и газет не читаете. Даже с людьми не общаетесь словно затворники.
– Ну, если чисто умозрительно посмотреть на карту, прикинуть расстояния и качество наших дорог с поправкой на сопротивление, оказываемое Вермахту Красной Армией, то в сентябре немцы блокируют Ленинград, а в октябре попрут на Москву. С запада наши их будут ждать, поэтому сунутся с юга в район Тулы. А потом и с севера попытаются зайти через Клин и Дмитров. Да и с Волоколамского направления окажут давление - они ведь ищут слабые места вдоль дорог, а не ломятся через леса и болота.
Потом их обескровленные наступлением войска наши и турнут как следует. Думаю, уже в декабре, по снегу.
Не знаю почему, но она не пыталась спорить. То есть не набросилась с упрёками насчёт неверия в силы непобедимой и легендарной, которая от тайги до британских морей - сильно умственная женщина и не чересчур политизированная. Хотя очень молодая - если и за двадцать, то не много. Только по нынешним временам худосочная - бицепсы тонкие, как у нерожавших.
– Тамара Михайловна у нас преподавала минно-подрывное дело, - вдруг ни с того, ни с сего доложил Миша.
– И вообще она про взрыватели намного больше тебя знает.
– Знаю, что знает. И она знает, что я знаю, что она знает, - поспешил
– Вечерком прогуляй её к той закладке с электроподрывом, что мы так и не отпалили, и взрывмашинку не забудь. Немцы, как восстановят движение через заминированный давеча перегон, сразу начнут торопиться скорее протащить накопившиеся на разъездах поезда - вот и подловите быстрый состав. Место там красивое, с высокой насыпью.
– Я идиот, Ваня.
– Вдруг огорчился Михаил.
– Олька с Ефимкой пошли движение наблюдать, когда сама-то ветка порвана, пусть и на другом перегоне. Почему ты меня не остановил, когда я их посылал?
– Кстати, - заинтересовалась Тамара Михайловна.
– А кто в вашей группе командует?
– Когда как, - развёл я руками.
– Мы пока не определились.
– Знаем, что непорядок, - кивнул Миша.
– Но спорить-то нам не о чем, поэтому единоначальник без надобности.
Глава 4. В темечко
К концу недели у меня горло пересыхало каждый раз, как Тамара Михайловна начинала свои расспросы. Вроде всё уже выложил, а ей нужно обсудить то тактику, то технику, то методологию - она исписала большой трофейный блокнот, которых у нас было несколько. А потом улетела - Миша сразу сделался грустным. Видать, зацепила она его крепко.
– А говорил, что для чувств не время, потому, как война, - напомнил я ему внушение, которое он мне сделал как-то раз, когда я чуточку подчёркивал хорошее отношение к Ольге.
– И сейчас скажу. Не время, - кивнул мой товарищ и вздохнул.
Самолёт прилетал без пассажира, привёз около центнера тола, взрыватели, каких просили, продукты и письмо для Ольги, которое она после прочтения сожгла. Думаю, от родителей, потому что выглядела довольной.
Из стандартных шашек мы наловчились складывать параллелограмм на тридцать шесть кирпичиков весом семь двести - он ладно укладывался под шпалу. Всего у нас получилось четырнадцать зарядов, каковые закапывали пять ночей на пяти же перегонах с замедлением взведения взрывателя на разные сроки. Хотя два из них сделали на электроподрыв - больше не вышло, потому что израсходовали весь имевшийся в запасе провод.
Мине, если ей не управлять, без разницы от веса какой цели срабатывать. Поэтому чаще всего страдают платформы со щебнем, которые немцы частенько пускают перед проводкой поезда. А мы хотим пускать под откос тяжеловесные составы, устраивая крупные крушения - тут сразу удачно сочетаются значительный материальный ущерб и длительный промежуток, на который перегон выводится из работы. Поэтому заявочку на телефонный провод Тамара на большую землю прихватила.
Утром после одной из трудовых ночей за нами случилась погоня с собаками - уж не знаю, в каком месте эти твари что унюхали, но лай их слышался всё ближе и ближе. Пришлось Фимке снимать с плеча эмгач и устанавливать его на сошки с расчетом встретить преследователей из укрытия на открытом месте. Проводников и их сопровождение он частью посёк, частью прижал к земле, а спущенных с поводков собак - двух Оля застрелила из парабеллума, а одну зарубил сапёрной лопаткой Миша.