Четвёртый
Шрифт:
– То есть нас перевели...?
– затянул я окончание вопроса.
– Во внешнюю разведку, - строгим голосом продолжил гость.
– Знали бы вы, какая коррида была по этому поводу!
– он снова хлебнул чаю и откусил от баранки.
– Ладно, лирика будет после войны. А сейчас приготовьтесь к эмиграции. Ольга бежит из бедствующей из-за войны страны, в сопровождении жениха прямиком под родительское крылышко.
Форму больше не носить, а на том, что оставите дома, знаков различия не менять. Имею в виду треугольники на кубари. Хотя, надёжней будет, если вы прямо сейчас переоденетесь в штатское,
Ладно! Общую идею вы, надеюсь, уловили. Готовьтесь. На днях обсудим детали. А свою задачу на сегодня я выполнил,
Едва посетитель ушёл, начались шпионские игры - Оля приложила палец к губам и картинно закатила глаза. А потом принялась собираться, изредка игриво посмеиваясь или вскрикивая, будто её кто-то ущипнул. Я стал подыгрывать, помогая примерять или упаковывать платья и жакеты, изредка выдавая что-нибудь вроде: - Ты такая красивая!
– или: - А если ногу вот так?
– то есть, создавая определённое звуковое сопровождение, дающее представление о том, что здесь вершится дело молодое, мы быстро собрались и со словами: - Лучше всего было в шифоньере...
... А мне понравилось на письменном столе, - тихонько вышли через черный ход, в который проникли из-за шкафа в спальне - он неожиданно легко и бесшумно отъехал в сторону, а потом так же беззвучно задвинулся обратно.
На лестнице было пыльно и темно - подсвечивая себе трофейными фонариками, спустились, осторожно открыли раздражённо поскрипывающую дверь и оказались в заваленном хламом сарае. Оттуда выбрались в самый угол двора, откуда через дырку в заборе проникли на задворки сквера.
– Думаешь, прослушка?
– спросил я первым делом.
– Пыли в квартире не было. Не то, что у тебя дома. Понимаешь, я как услышала, куда нас перевели, испугалась, что кто-то сидел и слушал, как мы с тобой ночью... И сразу сообразила насчёт пыли.
– А я думал, что у вас приходящая домработница... тем более - никаких кровавых следов на полу не видно. Тут ведь двоих застрелили, а ты с тех пор дома не появлялась.
– Про кровь-то я и не подумала, - Оля поправила лямки вещмешка и перехватила ручку объёмистого саквояжа. Я тоже встряхнул загремевший консервными банками сидор за спиной - мне ещё два чемодана нести:
– Куда идем?
– К тебе конечно. Ты ведь с меня не слезешь, пока не выспросишь обо всём.
– Поспрашивать, да, хочу о многом, - улыбнулся я.
– Но никуда залезать сегодня не собираюсь - у нас больничный до завтра по причине проникающего ранения.
Фыркнув, Ольга легонько засадила мне локтем по рёбрам - у неё одна рука свободна в отличие от занятого на все хватательные конечности меня. А пинать даму я не посмел - она нынче довольно твёрдая. Можно и ногу отбить.
Ночного пропуска у нас не было, поэтому двигались мы в том же стиле, что и по немецким тылам - от одного укрытия к другому. Моя спутница прекрасно знала район - тропинки через насаждения, проломы в изгородях, пути с чёрного хода в парадный. Да
Глава 9. Учёба
– Так что это за предусмотрительность, благодаря которой те, от кого ты пряталась, сумели тебя отыскать?
– задал я давно мучивший меня вопрос, разжигая примус. В ответ на что получил мокрую тряпку для протирания пыли и нежный толчок бедром, оттирающий меня от готовки.
– Есть человек, которому я доверяю. Он получает почту из любых уголков мира, и отправляет тоже. Мамин папа - мой дедушка активно участвует в работе географического общества и ведёт переписку со многими людьми, живущими в разных странах. Перед тем, как отправиться на курсы диверсантов, я забежала к нему на минуточку, рассказала о своих опасениях за судьбу родителей и сообщила какого числа и через какой военкомат призываюсь.
Когда он получил известие от мамы, что с ней и папой всё в порядке - отправил эти данные к папе на работу. Так что нашли меня уже...
– она на секунду замолчала.
– Люди из внешней разведки, - домыслил я.
– Да. И передали весточку от родителей.
– А дальше?
– Дальше была коррида за то, чтобы перевести нас во внешнюю разведку из-под крылышка управления, заведующего диверсантами.
– Почему нас, а не тебя? Я-то тут не причём!
– Ты при мне. Потому что без тебя я не согласна.
Мне в очередной раз признались в любви. Лестно.
– А этот отъезжающий шкаф! Кто его сделал?
– Это произошло задолго до моего рождения. Случайно наткнулась, когда играла совсем девчонкой. Возможно, что папа про него знает - он тоже вырос в этом доме. Раньше там был княжеский особняк, но после революции его разделили на квартиры для разных людей. Тогда же и чёрный ход заколотили, потому что для прислуги, а её не стало. И пристроили сарай для дров. Я в молодости тут всё облазила.
– И сегодня удрала, потому что не доверяешь нынешней власти?
– Там, в высших сферах, постоянно летают чугунные утюги. Нервирует, знаешь ли, вдруг по голове попадёт.
– А мёртвые мы для фашистов неопасны, - буркнул я, как бы, про себя.
Оля кивнула: - Знаешь, ты после контузии, словно новым человеком стал. Раньше был просто порывистым и мечтательным, а теперь, и соображать начал хорошо. Или я на тебя в иной обстановке посмотрела? Или другими глазами? Ну, не молчи!
– Хочешь, чтобы я поучаствовал в твоём самокопании?
– решил я слегка отомстить за сомнительный комплимент.
– Знаешь, а мне сначала, когда мы ещё на курсах учились, очень понравился Ефим, - кажется, я затронул чувствительную струнку в душе подруги, и она захотела немного меня помучить.
– Он такой открытый, доброжелательный и старается развеселить окружающих...
...
– а какая у него улыбка!
– поддержал я Ольгу.
– Это же упасть - не встать! Ой! Держи меня, мамочка!
– То есть, ты не ревновал, когда мы с ним разговаривали?
– Скорее, завидовал парню, которого удостоила беседы самая красивая девушка нашей команды.