Четвёртый
Шрифт:
Оля отвернулась к сковородке, где уже растопилось сливочное масло - настала пора вбивать туда яйца.
– Откуда у тебя под рукой свежие продукты?
– удивился я.
– Соседка поделилась. За деньги, конечно. Нам-то рубли, по большому счёту, теперь ни к чему - почему бы не потратить?
В том, как она, не задумываясь, назвала деньги рублями, я услышал знакомые нотки человека, привычного к использованию разных валют.
– Я тебя тоже люблю, - сказал и приобнял подругу. Вернее попытался, потому что объятия вышли полноценными и двусторонними - мы
– Понимаешь, я знаю тебя на полгода меньше, чем ты меня. Поэтому немного притормаживаю.
Девушка довольно мурлыкнула.
– Так зачем мы сбежали?
– Не сбежали, а перешли туда, где нас не услышат. Я собиралась сегодня немного... э.... А ты объявил больничный.
– Достаточно было вывернуть пробки, - понятно, что Ольга хотела поговорить без чужих ушей, в наличии которых у себя дома стопроцентно уверена. И ещё она флиртует.
– Так в какой стране сейчас твои родители?
– Можно я не стану об этом рассказывать, а то ты решишь, что я тебя обманываю.
– Хм. Попробую угадать. Гондурас?
– Почему ты решил обратить внимание на Латинскую Америку, понятно. Из-за моего испанского прошлого. Но именно Гондурас! Что там такого важного?
– Ну, не Испания же! Раз она дружит с Гитлером, то нашим дипломатам там делать нечего. Зато эта самая Испания на жизнь государств, говорящих по-испански, оказывает заметное влияние. Как минимум - в культурном плане. Да и старых семейных связей ещё с аристократических времён со счетов сбрасывать не стоит. Так что, лучше Гондураса, где растут бананы, может быть только Аргентина, потому что в Бразилии основной язык - португальский. Собственно, кроме двух этих крупных стран в тех краях сплошная мелочёвка, где неинтересно шпионить, когда враг стоит у ворот Москвы.
– Ладно. Не мучай своё воображение и не испытывай моё искренне дружеское расположение к тебе. Папа и мама живут в Уругвае у дедушки, который эмигрировал туда после гражданской. Он никакой не бывший, а самый настоящий белый офицер. Люто ненавидит и большевиков, и Гитлера. Но Гитлера сильнее.
– Не самая холодная страна, - я как раз открыл атлас, найденный на книжной полке.
– но и не тропики. Интересно, для чего там могут понадобиться два матёрых диверсанта? Умеющих хорошо плавать, кстати. Ну не думаешь же ты, будто серьёзные дяденьки из очень сурового ведомства приложили нешуточные усилия ради твоего воссоединения с родителями?
– Не умничай, Кутепов. Ешь, давай, а то такой вкуснятины ещё долго не увидишь - жалование-то у нас не генеральское.
– Так ты всё, что получила, уже спустила на продукты?
– Почти, - кивнула Оля.
– Тогда и мои истрать, - вытащил я сложенные в карман купюры.
– Нужно отдохнуть от каши с тушёнкой и фруктиков навернуть, чтобы подвитаминиться. А то, чует моё сердце, посадят нас на казарменное положение и станут обучать чему-нибудь полезному, откармливая в курсантской столовой макаронами по-флотски и пшёнкой во всех видах.
Деньги Оля забрала с видимым удовольствием, вероятно, представляя себе, что это сцена из супружеской
Разбудил нас Виктор Сергеевич - он даже стуком в дверь выражал раздражение.
– Вам, пионерам, что, обязательно нужно заставлять меня разыскивать вас по всему городу? Хоть бы записку на двери оставили, а то пришлось гадать, куда вы завеялись, - однако от чашечки кофе не отказался. Умял подряд три баранки, а потом объяснил когда и куда мы должны явиться и в каком виде.
Это оказалось за городом, поэтому добирались достаточно долго. Лётная школа, где всё началось с вещевого склада, снабдившего нас застиранными гимнастёрками, потёртыми шароварами и поношенными сапогами. Поселили меня в казарме с другими курсантами, а Ольгу в Красном Уголке - девушек среди учащихся не было. Занимались с нами двоими отдельно, причем очень интенсивно. Устройство самолёта - без математики или физики - одни картинки и схемы. Устройство двигателя - с гаечными ключами в руках в ангаре, где трудятся техники. Обслуживание летательных аппаратов - заправка, проверка исправности, устранение поломок - это прямо на лётном поле на глазах у всех.
В столовой на нас косились. Хотя, косились на меня, а на Ольгу пялились. Даже была попытка подката. Я не слышал, что ответила девушка в ответ на абсолютно заслуженные похвалы своей внешности, но попытавшийся сблизиться парень и те, что находились рядом, сделали озадаченные лица.
Поднять в воздух У-2 нам приказали на третий день обучения, а посадить - на четвёртый. После чего два дня натаскивали на Дуглас, который в один голос называли ПС-84. Тут многое было непросто, поэтому летать мы начали только на четвёртый день. Отмечу, что самостоятельных полётов ни я, ни Ольга не совершили ни одного. То есть нас всегда кто-нибудь подстраховывал.
И, наконец, верхнеплан, где кабина совмещена с небольшим пассажирским помещением. Называлась эта машина "Норсман" и, имея впереди два рядом расположенных кресла, была оснащена только одним комплектом органов управления - слева.
Инструктор заметно нервничал, потому что непосредственно вмешаться в действия курсанта не мог. Только перехватив штурвал, точнее, руль вроде автомобильного. Тем не менее, особых хлопот мы ему не доставили, успешно, каждый в свой черёд, оторвав машину от воды и приводнившись обратно - да, эта "птичка" была на поплавках.
Таким образом, нас за неделю с небольшим обучили взлетать и садиться на самолётах всех характерных для этого времени схем.
– Ты идиот, Кутепов, - было первое, что сказала мне Ольга, когда уже в штатском мы вышли за ворота.
– Не мог хотя бы изредка заглядывать в Красный Уголок. Почитал бы что-нибудь из классиков. А то так одиноко ночами!
– Хорошо. Доберёмся до дома, и я тебе сразу почитаю. А что ты ответила тому парню, который пытался тебя похвалить?
– Сказала, что не заслуживаю подобных комплиментов и смущённо согнула миску. Совсем чуть-чуть. И тут же разогнула.