Четыре грации
Шрифт:
— Странно это как-то. — сказала Глаша матушке.
— И что же странного? — спросила Валентина Морозова.
— Сам митрополит приехал в наше маленькое село.
— Ну, так он двоюродный брат господина Журова. Ты же знаешь, семья Журовых любит предавать даже маленькому событию в жизни нашего села особый размах.
— Это да! — согласился Тарас, — А тут освящение храма, который строили целых пятнадцать лет.
— Наконец-то, мы больше не будем ехать на службу в соседнее село. — сказала Варвара, продолжая подпрыгивать на месте.
После этого важно мероприятия жители Ставросина, находясь
Большинство жителей обратили внимание на ту, кому это фраза была обращена. Это была брюнетка средних лет со славянской внешностью. Из-за одежды и распущенных волос, жители Ставросино сравнивали её с Бабой-ягой. Те, кто единожды увидел её, не забудут никогда, из-за шрама, рассекавшее лицо поперёк. В одной руке женщина держала толстый посох, а в другой — поводок, к которому была привязана французкая овчарка, злобно лаявшая на старую женщину, которая оскорбила хозяйку.
К потоку оскорблений Авдотья уже давным-давно привыкла. Живя в лесной старой хижине, она промышляла тем, что помогала легкомысленным девушкам прерывать беременность, и все в Ставросино об этом знали.
— Молчать, Трезор! — эти грозным приказом, Авдотья моментально успокоила собаку, затем её тон стал более мягким, когда она обратилась к старухе, — Забавно, но Трезор задал вам тот же вопрос. К сожалению, он помнит, как вы пытались его утопить, когда он был ещё щенком. И осмелюсь заметить, эти маленькие дети собак уже были способны чувствовать агонию от удушья, а также отчаяние от неизбежности смерти.
— Ах, ты паскуда! — закричал старуха с желанием ударить женщину.
— Не надо, мама! — взрослый мужчина, остановил старуху, а затем прошептал, — Это ведьма просто хочет испортить нам настроение в такой-то важный день.
Старуха ещё немного просверлила Авдотью презрительным взглядом, а затем, плюнув женщине под ноги, продолжила вместе с сыном путь. Также поступили и остальные свидетели этого маленького конфликта, в том числе и семья Морозовых.
На краткий миг, Глафира взглянула на женщину с собакой. Авдотья стояла на месте, с усмешкой смотря на, проходящих мимо, жителей села. Глаша ещё тогда не могла и подумать, что этот общественный изгой в ближайшее время станет ей самым близким человеком.
***
"Жаль, что я тебя так проткнуть не могу!" — со злобой подумала Аглая, — "Ну, ничего. Скоро ты будешь страдать!"
— Глаша! — окликнула сестру, вошедшая в комнату, Надя, — Наталья Алексеевна тебя зовёт.
Уже в кабинете Аглая в очередной раз отчиталась перед мадам Геворкян о своей слежки за маленьким кружком, членов которых подозревали в планирование террористической атаки.
— В общем, они только ругают императора Николая Александровича, но не более того. — закончила отчёт девушка.
— Ты хочешь сказать, они безобидны? — спросила Наталья.
— Ну, критика не способна буквально убить власть. — попыталась отшутиться Глаша, — И всё же я хочу ещё немного за ними понаблюдать.
— Аглая, ты
— Я понимаю, но лучше подстраховаться. У них сегодня ещё одно собрания.
— Ну что ж, если ты так сильно сомневаешься, посети и его.
Марианна I
Поблагодарив Пелагею за причёску, Марианна переоделась для прогулки. Однако, перед тем как покинуть имение, девушка достала из-под своей кровати почтовую открытку и прижала её к груди. Казалось бы, обычная картонка, на которой был изображен чёрно-белый рисунок фонтана на Белой площади Александрограда. Однако для девушки это вещица была очень личной. Самая сокровенная для неё и для Миреллы.
***
Июль 1910 год.
Бродячему цирку Зиновия Длиннобородого оставалось всего 10 километров, чтобы к утру добраться до города Кутузова, жителей которого он планировал развлекать несколько недель. Жуткий рёв хищных животных в клетках; весёлые для маленьких детей клоуны с красным носом, которые после шумного дня вымещали злость на других членах цирковой семьи; вечно пьяные карлики и истеричные женщины с бородой. Марианна росла в этой атмосфере с младенческой поры. И другой, более лучшей жизни, она и не знала. В этом грубом и безумном мире девочку опекала Мирелла. Эта коренастенькая цыганочка с чёрными очами в своём шатре гадала посетителям цирка на хрустальном шаре.
Сидя в обнимку в одной из тележек, запряжённой автоматоном лошади, Марианна и Мирелла во время длительного пути, в очередной раз, разглядывали почтовую открытку с изображением Белой площади, мечтая о новой жизни в Александрограде.
— … И лет где-то через десять Марианна жила в хорошем тёплом доме с любимым мужем. — Мирелла каждый раз рассказывала своей "дочке" эту чудесную сказку, — Он был очень красивым и добрым. Нежно любил её. У них было очень много детишек, с которыми любила проводить время уже постаревшая Мирелла.
Когда сказка заканчивалась, Марианна крепко обнимала свою "мать". Цыганка же целовала девочку в макушку, шепча на ухо: "Мой маленький июньский цветочек." Такое сравнение было не с проста. Когда тринадцать лет назад бродячий цирк проезжал мимо старой деревни, в которой аномальным образом исчезли все жители (в своё время об этом писали все газеты острова), Мирелла нашла плачущую годовалую малышку, которая сидела в густых зарослях травы как маленький цветок. Так Марианна и получила фамилию "Травникова".
— Скоро мы приедем. Ты больше не нервничаешь? — спросила Мирелла, Марианна, приподняв ладони, пошевелила пальцами, — Молодец. Ты замечательно справляешься. Народу нравится твой образ. И так мы быстро заработаем денег, чтобы покинуть цирк.
Марианна утвердительно кивнула, а затем взглянула на мешок, лежащий в телеге, внутри которого хранился механический рыбий хвост.
***
Белая площадь была одним из самых красивых мест Александрограда. Центром этого места был белокаменный фонтан, а вокруг него расположились несколько красивых зданий, чей фасад украшали движущиеся шестерёнки.