Четыре палки в колесо
Шрифт:
Мы с Салли нетвердой походкой протащились по жаре в магазин с кондиционером. Берни обрывал листья с кочанов салата, когда увидел нас. Глаза его вылезли из орбит, и к тому времени, когда мы подошли к нему, он уже приплясывал на месте, не в силах устоять.
– Черт возьми, - приговаривал Берни, - вы вернулись! Ну и дела!
– Он сверлил взглядом Салли, тряся ему руку. – Мне показалось, что я узнал вас, но не был уверен. А тут только увидел, так сразу узнал! Вы Салли Суит! Боже, я ваш большой поклонник. Просто большой фан! Все время хожу в ваш клуб. Люблю эти концерты, где выступают одни девочки. Черт
– Сахарок – гей, - сказала я.
– Да бросьте!
– Эй, - произнесла я. – Я-то такие вещи знаю.
– О, черт. Я и забыл. Вы выглядите такой нормальной.
– Франсин расплатилась еще одной двадцаткой?
– Ага. Вот она, прямо здесь.
Он вынул бумажку из кармана рубашки.
– И я сделал так, как вы сказали. Дал ей только пару ломтиков фруктов. Такая жалость, ей-богу, потому что мог бы сорвать настоящий куш. У нее с собой была куча денег. Она вытащила пачку двадцаток такую огромную, что впору лошади подавиться.
Я взяла у него двадцатку и рассмотрела. В уголке был след от царапины.
Берни встал на цыпочки, пытаясь разглядеть банкноту:
– Что там интересного в двадцатке? Она помечена или еще чего?
– Нет. Просто смотрю, настоящая ли.
– Ну и как? Настоящая?
– Ага.
Настоящая подделка.
– Нам нужно сейчас идти, - сообщила я. – Спасибо за звонок.
– Это вам спасибо.
Он снова вытаращился на Салли.
– Был рад с вами повидаться, - сказал он. – Даже не надеюсь на автограф.
Салли вытащил черный фломастер из кармана рубашки Берни и великодушно написал «С наилучшими пожеланиями от Салли Суит» на верхушке лысого купола Берни.
– Вот, получи, чувак, - добавил Салли.
– Боже, - восклицал Берни, казалось, он сейчас взорвется от счастья. – Боже! Это так здорово.
– Частенько этим занимаешься? – спросила я Салли.
– Да, но обычно, когда пишу на чьей-нибудь башке, то умещается гораздо меньше.
– Хмм.
Я прошлась между полок с печеньем, чтобы подобрать что-нибудь на ланч, и подумала, интересно, а Морелли все еще следит за «Севен-илевен»? Я могла бы спасти его от кучи проблем. Поскольку была сильно уверена, что фальшивые двадцатки поставляла туда мамаша Новики. Это был ближайший к ней магазин. И, кажется, она не стеснялась этих паршивых купюр. С одной стороны, расскажи я Морелли, что Франсин расплатилась еще одной фальшивой двадцаткой, и он, наверно, бросит магазин и отправится со мной повидать Франсин. Но с другой стороны, ежели что произойдет, я не уверена, что он привлечет меня. А если он арестует Максин, а я не окажусь поблизости, то ни Винни, ни я не получим наших денег.
Мы с Салли остановились на пачке печенья «Фиг ньютонс» и паре банок содовой. Расплатились на кассе и стали есть в машине.
– Ну и одурачили вы меня с этой женитьбой, - сказал Салли. – Всегда думал, что Морелли просто трахает тебя.
– Мы не женаты. И он не трахаетменя.
– Ага, точно.
– Ладно, раньше он в какой-то степени трахал меня. Ну, фактически, трахал короткое время. И это не совсем траханье. «Трахал меня» звучит так,
– Секс по обоюдному согласию – это здорово.
Я утвердительно кивнула и засунула еще одно печенье в рот.
– Думаю, однако, ты получаешь с Морелли что-то стоящее, а?
– Я не знаю. Что-то в этом есть. Я просто еще не определила, что именно.
Мы жевали печенье и какое-то время размышляли над этим.
– Знаешь, что я никак не пойму? – сказал вдруг Салли. – Не понимаю, на кой черт все так старались сбить нас со следа пять дней назад, а теперь старуха Новики возвращается в свой дом. Мы являемся прямо к ней, а она и в ус не дует.
Он был прав. Что-то явно изменилось. И боюсь, что Максин помахала нам ручкой. Если Максин в безопасности на пути к новой жизни, то миссис Новики могла позволить себе испытать судьбу. Так же, как и Марджи. Я не побывала у Марджи, но была уверена, что она пакует пожитки, объясняя коту, почему мамочка собирается уехать на долгое-долгое время. И, наверно, расплачиваясь с соседкой за сидение с котом фальшивыми двадцатками.
Впрочем, разумеется, она еще не готова уехать. У нее назначен поход к врачу. Как и у Франсин. Мне повезло, потому что меня напрягало следить за ними. Я ведь не федерал. У меня нет никакого крутого оборудования для слежки. В данном случае у меня не было даже машины. Серебристый «порше», «пятьдесят третий бьюик» и красный «файерберд» не справились бы с ролью супертранспорта-невидимки. Мне требовалось найти машину не столь заметную, чтобы я могла посидеть завтра перед домом Новики.
* * * * *
– Нет! – заявил Морелли. – Ты не одолжишь мой пикап. Ты ходячая смерть для машин.
– Я не ходячая смерть для машин!
– Последний раз, когда ты брала мою машину, она взлетела на воздух! Помнишь такое?
– Ну, если ты будешь постоянно мне тыкать этим…
– А что насчет твоего пикапа? А твоего «CRX»? Бах и нет его!
– Технически «CRX» сгорел.
Морелли крепко зажмурил глаза и шлепнул ладонью по лбу:
– О нет!
Было начало пятого. В гостиной смотрел телевизор Салли, а мы с Морелли были в кухне. Морелли только что пришел, выглядел он так, будто у него прошел еще один из тех не принесших ничего дней. Наверно, мне следовало подождать до лучших времен, чтобы попросить пикап, но я должна была успеть на обед к матушке через час. Может, стоит попытаться подойти с другой стороны. Я прошлась пальчиком по его потной футболке и очень близко наклонилась:
– Ты выглядишь… таким горячим.
– Милая, я горячий дальше некуда.
– Может, я бы могла как-нибудь разобраться с этим.
Он сощурил глаза.
– Давай говорить прямо. Ты предлагаешь секс в обмен на пикап?
– Ну, не совсем.
– Тогда чтоты предлагаешь?
Я не знала, что я предлагала. Я пыталась в некотором роде заигрывать, но Морелли не поддавался.
– Мне нужно пиво, - сказал Морелли. – У меня был воистину длинный день, и он намерен продлиться еще дольше. Через час мне предстоит сменить Гроссмана.
– Что-нибудь новое добавилось к машине Кунца?