Четыре палки в колесо
Шрифт:
Тридцать минут спустя Морелли получил звонок от диспетчера. Двое патрульных отправились проверить квартиру Салли и обнаружили в ней пожар. Людей из здания эвакуировали без потерь. И диспетчер передал, что огонь взят под контроль.
– Он, должно быть, сразу же вернулся, - предположил Салли. – Не думаю, что он там сжег все, если я ушел. Для него, должно быть, хуже смерти спалить все эти тортики и пироги.
– Я искренне сочувствую, - сказала я. – Может, я с тобой туда съезжу? Хочешь посмотреть на квартиру?
– Я и близко к этому месту не подойду, пока Сахарка не привяжут
* * * * *
– Вот видишь, так гораздо лучше, - заявила матушка, открывая мне дверь. – Я уже приготовила твою спальню. Как только ты позвонила, мы постелили свежие простыни.
– Замечательно, - одобрила я. – Если ты не против, пусть в моей комнате поспит Салли, а я лягу с бабулей Мазур. Это только на денек-другой.
– Салли?
– Он сейчас подойдет. Ему пришлось вытаскивать сумки из машины.
Матушка посмотрел поверх моего плеча и оторопела при виде Салли, ввалившегося в прихожую.
– Йо, чуваки, - поздоровался Салли.
– Что происходит? – прочирикала на заднем плане Бабуля.
– Боже Святый, - подал голос папаша со своего кресла в гостиной.
Я перенесла Рекса в кухню и поставила его клетку на стойку.
– Никто не должен знать, что мы с Салли живем здесь.
Матушка побледнела.
– Не скажу ни единой живой душе. И убью всякого, кто посмеет проболтаться.
Папаша был уже на ногах.
– Во что это он вырядился? – спросил он, указывая на Салли. – Это что, килт? Ты шотландец?
– Черт возьми, нет, - вмешалась Бабуля. – Он не шотландец. Он трансвестит… только он не подвязывает свои бубенчики, поскольку у него от этого появляется сыпь.
Папаша присмотрелся к Салли.
– Так ты, значит, один из свихнувшихся парней, у которых вместо мозгов труха?
Салли выпрямился и, казалось, стал еще выше:
– У вас с этим проблемы?
– Какую машину ты водишь?
«Порше».
Папаша воздел руки верх:
– Нет, вы слышите? «Порше». Даже машина не американская. Вот это и есть, что не так с твоими извращениями. Вы даже не хотите ничего делать, как полагается. С этой страной не происходило ничего плохого, когда все покупали американские машины. А теперь повсюду вокруг эти японские куски говна, и посмотрите, куда мы катимся.
– «Порше» - немецкая машина.
Папаша закатил глаза:
– Немецкая! Разве это сейчас страна? Деревня. Они даже войну не могут выиграть. Вы думаете, они собираются помочь мне получить то, что причитается мне от Пенсионного фонда?
Я подхватила один из мусорных мешков:
– Дай помогу тебе поднять это на лестницу.
Салли последовал за мной.
– Ты уверена, что все в порядке?
Я уже протащила мешок половину пути на второй этаж.
– Ага. Ты понравился моему папе. Точно говорю.
– Нет. Не понравился, - отозвался папаша. – Думаю, он псих. И любой мужик, который выглядит как ходячее несчастье в юбке, обязан как патриот своей страны запереться и сидеть в клозете, там, где
Я, толкнув, открыла дверь спальни, втащила мешок и дала Салли свежие полотенца.
Салли стоял перед зеркалом, висевшим на обратной стороне двери.
– Думаешь, я выгляжу, как ходячее несчастье в юбке?
Я осмотрела юбку. Мне не хотелось затрагивать его чувства, но он выглядел как мутант с Планеты Обезьян. Наверно, он самый волосатый трансвестит, который когда-либо носил пояс с подвязками.
– Не так уж ужасно, но думаю, ты из тех парней, кому больше идут прямые юбки. Кожа на тебе хорошо сидит.
– Как на Долорес Доминанта.
Больше похоже на Ванду Оборотень.
– Это может еще более здорово выглядеть, - сказала я, - но потребуется многое побрить.
– Пошло оно на хрен, - не одобрил Салли. – Ненавижу бритье.
– Ты мог бы удалить волосы воском.
– Боже, я уже делал это однажды. Черт, это дьявольски больно.
Ему повезло, что он родился не женщиной.
– Что сейчас? – спросил Салли. – Я не могу так рано ложиться спать. Я ведь ночная пташка.
– Поскольку у нас нет машины, то возможности у нас в некотором роде ограничены, но жилище Морелли всего лишь в полумиле отсюда. Можно прогуляться туда и понаблюдать, не происходит ли чего. Поройся в своих тряпках и посмотри, нет ли чего темного.
Пять минут спустя Салли спустился с лестницы в черных джинсах и мятой черной футболке.
– Мы собираемся прогуляться, - сообщила я семейству. – Не устраивайте ночные бдения и не ждите нас. У меня есть ключ.
Ко мне бочком подобралась Бабуля.
– Косячок не требуется? – украдкой спросила она.
– Нет, но за предложение спасибо.
* * * * *
Мы с Салли держали глаза наготове и уши на макушке всю дорогу до района проживания Морелли. Не в пример Луле, которая никогда не признавалась, что боится, мы с Салли совершенно спокойно свыклись с мыслью, что готовы выпрыгнуть из кожи из-за Сахарка.
На углу квартала Морелли мы остановились и осмотрелись. По обе стороны улицы стояли машины. Фургонов не было. Пикап Морелли стоял на месте, из чего я заключила, что он дома. Кругом вытянулись тени, и горели фонари. У меня возникло предположение, что кто-то следит за домом с обратной стороны, но я могу его не различить.
Это был хороший район. Похожий на тот, где жили мои родители. Не такой уж процветающий. Дома в основном были заселены стариками, которые обитали здесь всю сознательную жизнь, или молодыми парами, только начинающими жить. Старики существовали на фиксированные доходы, вырезали из газеты купоны, покупали на распродаже в «Кей-марте» (корпорация, контролирующая вторую в США (после «Уолмарт») сеть недорогих магазинов – Прим.пер.) теннисные туфли, делали только самый необходимый ремонт в доме, вознося благодарность, что ипотека выплачена, и они могут оставаться в своих домах и платить только налоги. Они выжидали в надежде, когда восторжествует справедливость, и их имущество возрастет в цене, тогда они смогли бы купить дома побольше в центре Гамильтона.