Четыре палки в колесо

Иванович Джанет

– Я-то думал, что ты постриглась под панка, - заметил Салли. – Круто, если выкрасить в фиолетовый. Будет совсем зашибись.

* * * * *

После завтрака мы с Салли предприняли еще одну прогулку к дому Морелли. Мы встали в переулке позади здания, и я набрала номер Морелли на сотовом.

– Я у тебя во дворе, - сообщила я ему. – Не хочу войти в твою заднюю дверь и взлететь на воздух.

– Все нормально.

Морелли стоял у раковины и споласкивал

кружку из-под кофе.

– Я только что собрался выходить, - заявил он. – Нашли машину Кунца на стоянке грузовиков у фермерского рынка.

– И?

– И вот.

– Кровь? Дырки от пуль?

– Ни черта, - сообщил Морелли. – В превосходном состоянии. При первичном осмотре даже не видно, что что-нибудь украли. Никакого вандализма. Никаких признаков борьбы.

– Машина была закрыта?

– Ага. По моим предположениям ее оставили там сегодня рано утром. Оставь ее чуть раньше, и ободрали бы дочиста.

– Здесь что-нибудь происходило прошлым вечером?

– Ничего. Все было тихо. Куда ты сегодня собралась?

Я прихватила прядь волос:

– В салон красоты.

Уголки рта Морелли растянулись в усмешке:

– Собираешься испортить мою ручную работу?

– Ты ведь не отхватил волос больше, чем следовало, верно?

– Верно, - подтвердил Морелли, но ухмылочка не исчезла.

Обычно я делаю прически у мистера Александера в пассаже. К несчастью мистер Александер не смог втиснуть меня сегодня в свое расписание, поэтому я остановила свой выбор на салоне Бабули «Стрижка и Завивка» в Гамильтоне. Мне было назначено на девять тридцать. Не то чтобы время имело значение. Мой рейтинг по части поставки слухов был столь высок, что двери салона были открыты для меня в любое время дня и ночи, без необходимости ждать очереди.

Мы вышли через переднюю дверь, и я заметила припаркованный на противоположной стороне улицы фургон.

– Гроссман, - пояснил Морелли.

– У него в фургоне «Дук»?

– Нет. У него там приёмно-передающая радиоустановка, журнал с кроссвордами и банка с джемом.

Я задержала взгляд на «порше» с его гладкими, как масло, кожаными сидениями. Я ведь знала, что выгляжу круто в «порше».

– Забудь, - предупредил Морелли. – Бери «бьюик». Если попадешь в передрягу, то «бьюик» выручит, как танк.

– Я собираюсь в салон красоты, - напомнила я. – И не планирую попадать в передряги.

– Кексик, твое второе имя – неприятность.

Салли стоял в задумчивости между «порше» и «бьюиком».

– Так, типа, что же взять? – спросил он.

– «Порше», - подсказала я. – Определенно «порше».

Салли пристегнул ремень.

– Эта тачка разгоняется от нуля до сотни миль за гребаную секунду.

Он повернул зажигание, и мы катапультировали от тротуара.

– Ой! – закричала я. – Здесь семейный район. Езжай тише!

Салли посмотрел на меня сквозь зеркальные очки.

– Я люблю скорость, мужик. Скорость – это круто.

Я

вцепилась руками в приборную панель:

– Главная дорога! Главная дорога!(улица, на пересечении с которой любая машина должна сделать полную остановку, прежде чем продолжать движение – Прим.пер.)

– Щас тормознем, - заверил Салли и вдарил по тормозам.

Меня швырнуло на ремень.

– Ух.

Салли нежно погладил руль.

– В этой машинке собран весь инженерный прогресс.

– Ты что, на наркотиках?

– Да ничуть. Еще только начало дня, - возмутился Салли. – Я что, похож на болвана?

Он свернул на Гамильтон и направил колеса в «Стрижку и Завивку». Там припарковался и воззрился на салон поверх очков.

– Ух ты, ретро.

Долли переоборудовала первый этаж своего двухэтажного дома в салон красоты. Маленькой девочкой я, вся возбужденная, приходила сюда стричься, и с той поры ничего не изменилось. Будь сейчас середина дня или суббота, салон был бы битком набит. Поскольку было раннее утро, то под сушилками сидели всего две женщины. Мирна Ольсен и Дорис Зейл.

– Обожежмой, - произнесла Мирна, перекрывая шум сушильного агрегата. – Я только что услышала новость, что ты вышла замуж за Джо Морелли. Поздравляю.

– Я всегда знала, что вам двоим суждено пожениться, - добавила Дорис, подняв колпак сушилки. – Вы просто созданы друг для друга.

– Эй, я не знал, что вы, чуваки, поженились, - вмешался Салли. – Так и надо!

Все уставились на Салли, разинув рты. В «Стрижку и Завивку» не ходили мужчины. А Салли сегодня как никогда походил на мужчину… возможно, за исключением, губной помады и двухдюймовых дурацких хрустальных подвесок в ушах.

– Это Салли, - обратилась я ко всем.

– Крутяк, - сказал Салли, он поздоровался с каждой кулаком, изобразив рэперское приветствие. – А не сделать ли мне маникюрчик? Ногти у меня типа негодные.

Они пораженно таращились.

– Салли голубой, - внесла я ясность.

– Разве это не что-то? – произнесла Мирна. – Воображаю себе.

Дорис наклонилась вперед:

– Ты носишь платья?

– Больше юбки, - сказал Салли. – Для платьев у меня слишком длинная талия. Не думаю, что они мне идут. Конечно, парочка платьев у меня имеется. Платье – это дело другое. Всякий выглядит в платье здорово.

– Быть голубым, должно быть, так очаровательно, - предположила Мирна.

– Ага. Ну, все нормально до тех пор, пока в тебя не начинают кидать пивные бутылки, - согласился Салли. – Получить бутылкой по мозгам – гребаный кошмар!

Долли осмотрела мои волосы.

– Что, черт возьми, с тобой случилось? Выглядит так, словно кто-то тебе выстриг огромные клоки по всей голове.

– В волосах застряло яйцо, и оно не отдиралось, пришлось его выстричь.

Мирна с Дорис сделали друг другу круглые глаза и вернулись под колпаки.