Четыре жизни. 2. Доцент
Шрифт:
Как ни облагораживай поступки соискателя учёной степени, даже в собственном сознании, всё это элементы коррупции, попросту дача взятки. Ради будущей карьеры соискатель заискивает, унижается, готов выполнять функции «шестёрки». Всё это противно моему нутру и именно поэтому в 1977 г. я бросил заниматься наукой (на стадии готовности к оформлению докторской диссертации) и ушёл на производство.
Непосредственно защита диссертации, за редчайшими исключениями, акт формальный, хотя и предельно эмоционально нагружен для соискателя, члены учёного совета настроены благодушно, банкет соискателем заказан, приглашения получены.
Появление в ТИИ Гены Неупокоева, да ещё в должности декана химико-технологического факультета, позволило выйти на крупных учёных Свердловска.
Свердловск (Екатеринбург) — крупнейший город рядом с Тюменью (~ 300 км). Первое посещение Свердловска весной 1969 г., не связанное с научными проблемами, приятно удивило просторным центром, широкими проспектами. Много раз позже я бывал в Свердловске: в институтах Академии наук, Уральском политехническом (напоминает томский аналог), районе знаменитого Уралмаша. Каждую поездку кто-то из местных показывал место убийства Николая Второго с семьёй, похоже, для свердловчан — это основная достопримечательность. Отвратительное впечатление оставили аэропорт Кольцово и железнодорожный вокзал, объёмные, но какие-то неухоженные, грязные.
Профессор Матевосян заинтересовался, приехал в ТИИ, ознакомился с лабораторией, оборудованием, условиями эксперимента, посмотрел результаты и согласился стать официальным оппонентом диссертации Нины. Более того, встретился с ректором ТИИ Косухиным и сделал рекламу высокому научному уровню наших работ. Можете себе представить как «завертел хвостом» доцент Магарил, увидев такое светило науки на факультете. Дальше — «дело техники». Защита прошла успешно в институте химии Уральского отделения Академии Наук СССР. Матевосян — человек южный, увлекающийся, но всё равно приятно слышать публичные рассуждения, что работы Полле подняли престиж химиков тюменского индустриального института в глазах академической науки.
С Матевосяном завязались хорошие деловые отношения, он сразу согласился оппонировать моей аспирантке Нагарёвой, я в свою очередь, помогал защите его ближайшим сотрудникам, братьям Игорю и Олегу Донских. Встречались мы с братьями (позже оба последовали за шефом в Ереван) не часто, в основном, в связи с защитами, но выпили совместно много. Неприятно удивило, что толковые талантливые ребята начинали пить с приходом на работу. Академический институт — не учебный, но утреннего пьянства понять не мог, может быть, поводом служило моё очередное однодневное появление в Свердловске (у Олега выступал официальным оппонентом на защите диссертации).
Однажды Матевосян появился в нашей тюменской квартире, мало приспособленной для приёма гостей такого высокого уровня, вместе с «оруженосцами», братьями Донских. Причина следующая. Как-то в общем разговоре, Матевосян, азартный охотник, проговорился, что мечтает о хорошей лайке. Реакция мгновенная. Муж аспирантки Нагарёвой (согласованы сроки защиты в Свердловске, официальный оппонент — Матевосян) — кинолог, быстро притащил в нашу квартиру отличного щенка с родословной. Мгновенно собачонка стала семейной любимицей. Дети плакали, не хотели отдавать лаечку, когда через пару недель Матевосян появился в Тюмени. Прямо с поезда, часов в 8 утра Матевосян постучал в двери, Нина быстро собрала на письменном столе (действующая до сих пор моя научно-трудовая реликвия) завтрак, «что бог послал» (готовились специально). Братья Донских с удовольствием «вдарили» по коньячку, но мы с Матевосяном ограничились кофе с закусками. Рафаил Оганесович категорически отказался принимать собаку в качестве подарка, присовокупив классическую фразу «борзыми щенками взятки не берём», вынул из кармана деньги и отсчитал энную (не помню точно) сумму.
Учёным (таковых мало, много научных работников), к которым я отношу Б.В.Тронова и Р.О.Матевосяна, не до коррупции, не до взяток. Честность в научных изысканиях и честность в человеческих взаимоотношениях связаны. Человек с замаранной совестью не может стать истинным
История лайки продолжилась, когда Матевосян уехал в Ереван, кому-то отдал (продал?) собаку, а потом вдруг потребовался новый паспорт (якобы Матевосян потерял). Весёлая лаечка, хвост колечком, до сих пор перед моими глазами, но по складу характера я не могу быть охотником: «птичку жалко!».
Через год после защиты Нины Матевосян, назначенный директором академического научно-исследовательского института химической направленности в Ереване, предлагал мне занять должность начальника физико-химического отдела. Весной 1974 г. я специально прилетел в Ереван. От заманчивого предложения отказался (если бы НИИ территориально располагался на Урале или в Сибири…), но пару дней знакомился с Ереваном, попил вкусного и дешёвого местного сухого вина, даже умудрился попасть на товарищеский футбольный матч Арарат — сборная СССР (0:0). Красивый стадион «Раздан», трибуны располагаются над знаменитыми коньячными погребами, переполнен, 90 тысяч зрителей. Эмоции болельщиков сравнить не с чем, хотя приходилось бывать и на заполненных московских «Лужниках» и «Динамо» на матчах с участием хороших команд. Прекрасный город. Своеобразная архитектура. Ереван невозможно спутать ни с одним городом СССР, да, по-видимому, и мира. Снежная вершина Арарата как бы нависает над городом. Ощущаешь Арарат совсем близко, на самом деле священная для армян гора находится на территории Турции. А между Араратом и НИИ Матевосяна только абрикосовая роща и граничная полоса. Вдоль центрального бульвара Еревана фонтан с 2500 струй, символизирующий возраст Армении. Великая библиотека древних рукописей «Матенадаран». Скорбный величественный памятник жертвам геноцида 1915 г. Обилие прекрасной чеканки в магазинах. До приезда в Ереван кое-что знал из литературы об его достоинствах, но личное эмоциональное восприятие превзошло ожидания.
Ещё о Матевосяне. Высокий, тёмный, эмоциональный, увлекающийся армянин, любимый студентами лектор (работал по совместительству в политехническом институте). Произвёл фурор в Свердловске, когда отбил у ведущего певца знаменитого театра оперетты жену, русскую, яркую блондинку, кандидата химических наук. Оставил прежнюю армянскую семью с 3-мя взрослыми дочерьми. Одно время много пил, после сердечного приступа «завязал» намертво. Занялся в свободное время охотой, почему и потребовалась собака. Запомнил рассказ Матевосяна, как он швырнул в лицо директору института химии в присутствии секретаря парткома партбилет, но оба оказались порядочными людьми (не вынесли сор из избы, оставили горячего Матевосяна в КПСС). И заключение: «Ребята! Надо вступать в партию, меньше будет процент подлецов!» Специфическая логика!
Валя Нагарёва защитила диссертацию 10 июня 1974 г. Хорошо выступил прилетевший из Еревана Матевосян. Вследствие повышенной импульсивности и категоричности суждений о людях, их способности к научному творчеству, он имел и достаточно много врагов. Два «чёрных шара» при тайном голосовании вброшено явно в пику Матевосяну, так как ни одного замечания по существу диссертации не прозвучало ни устно, ни письменно. Вечером в ресторане «Свердловск» состоялся скромный ужин, Матевосян не присутствовал, отказавшись заранее.
Одним из элементов научной деятельности и одновременно свидетельством научной известности являются отзывы на диссертации. Сохранилась тьма копий отзывов и авторефератов диссертаций. Обычно готовящийся к защите диссертант униженно ходит по «уважаемым» людям или обращается письменно с авторефератом и заготовленной «болванкой». В большинстве случаев «болванку» не использовал, писал отзыв сам, хотя его подготовка требует времени и «шевеления мозгами».
Часть защитившихся диссертантов устремились вверх по учебно-научной лестнице, часть бросила вообще заниматься наукой в «рыночное время», в том числе и Валя Нагарёва (узнал об этом при посещении Тюмени осенью 2002 г.). Авторов ряда рефератов вспомнить не могу, кто такие, почему писал отзыв (вероятно, по просьбе научных авторитетов).