Четырнадцатые звездные войны
Шрифт:
С переселением на новые миры человеческая раса «распалась», если использовать термин Экзотики. Каждый маленький социальный обломок и психологический тип развивался отдельно и прогрессировал в создании определенных социальных групп. Мы имели уже полдюжины специализированных обществ: военных на Дорсае, философов на Экзотике, ученых на Нептуне, Кассиде, Венере ...
Изоляция подстегивала специализацию типов. Но наряду со специализацией начали расти связи между мирами. Изолированные миры, не признающие другие сообщества людей, просто-напросто вымирали. Торговля между мирами стала торговлей квалифицированными кадрами. Ценившиеся
Необходим был компромисс: не жесткая и суровая религия Френдлиза, отвергающая всякое соглашение и поэтому приобретшая много противников. На других мирах общественное мнение было настроено против Френдлиза. Дискредитировать их, унизить, вымазать грязью, показать всю их несостоятельность в деле ведения войн — вот что стало моей задачей. После этого они уже никогда не смогут сдавать внаем своих солдат. Таким образом, нарушится равновесие в торговле с другими мирами. Они не смогут больше нанимать квалифицированных специалистов с других планет для того, чтобы их два мира могли хотя бы сносно существовать! И тогда наступит смерть. Они умрут. Как умер молодой Дэйв. Медленно, в темноте ...
Я лежал в лагере Френдлиза, не в силах заснуть, и вспоминал. И слушал топот марширующих солдат, который не утихал здесь даже ночью. «Солдат, не спрашивай ...» — этот гимн определенно начинал действовать мне на нервы. Но при мысли о том, что ему недолго осталось звучать в этом мире, я успокоился. Начал накрапывать дождь, своим мерным шепотом убаюкивая меня ...
В день моего приезда на святую Марию шел дождь. Но больше уже дождей не было. День за днем поля подсыхали и вскоре уже наверняка смогли бы выдержать вес танков. Тем не менее, и Экзотика, и Френдлиз не спешили с военными действиями, продолжая тренировки своих солдат.
За все время, пока я находился на этой планете, я ничего не слышал о Голубом Фронте, хотя, выполняя работу журналиста, имел много контактов с местными жителями. Но одно все же я узнал — ювелирная лавка, которую я посетил в первый же день по приезде, оказалась покинутой. Этого мне только и надо было.
После этого я установил наблюдение за Джаймтоном Влеком, и к концу недели мои ожидания оправдались.
В девять часов, в пятницу, наблюдая за штабом Блека, я заметил, что трое гражданских вошли в штаб Френдлиза. Они оставались там чуть больше часа. Когда они ушли, я отправился спать. Сны в эту ночь меня не беспокоили.
Следующим утром мне принесли письмо из Службы Новостей с личной благодарностью за подробные репортажи о событиях на Св. Марии. Три года назад это меня здорово бы обрадовало. Но только не сейчас. Совет почему-то решил, что я привлек огромное внимание человечества на всех мирах к событиям на Св. Марии, и поэтому решил помочь мне, прислав несколько помощников. Но я не мог позволить, чтобы персонал «И.Н.С.» видел, чем я здесь занимаюсь.
Я сел в автомобиль и направился в Новый Сан-Маркос,
— Ради бога, мистер Олин,— сказал один из них, подбежавший ближе всех,— вам нельзя дальше ехать!
— Не возражаете, если я спрошу — почему?
Солдат повернулся и указал на небольшую долину между двумя поросшими лесом холмами.
— Тактический смотр, сэр.
Я посмотрел в предлагаемом направлении. В небольшой долине между двумя холмами было всего ярдов сто ширины. На поросших лесом склонах виднелись проплешины сиреневых кустов. Они расцвели всего несколько дней назад. Сам луг был зеленым и резко контрастировал с кустами цветущей псевдосирени. За «дубами», составляющими основную массу деревьев, я заметил черную форму солдат Френдлиза. А в середине всего этого, в самом центре луга, рассыпались цепью фигуры в черном и какие-то движущиеся устройства. Высокая трава, подминаемая ими, оставляла хорошо различимый след.
Я оглянулся на юнца-солдата.
— Похоже, что вы уже готовы разгромить Экзотику?
Он посмотрел на меня, словно не почувствовал иронии в моих словах.
— Да, сэр,— сказал он серьезно.
— И у вас не возникло ни тени сомнения? У вас не возникло и мысли о том, что вы можете проиграть?
— Нет, мистер Олин,— солдат отрицательно покачал головой.— Человек, который идет в бой, руководствуясь повелением Господа, не может проиграть,— он увидел мою усмешку и решил, что меня необходимо еще убедить.— Господь простирает длань над своим Воинством и все делает для того, чтобы оно победило ... или погибло с честью! А что есть смерть?
Я ответил за него, что есть смерть, но он этого не услышал.
Смертью был фельдфебель, убивший пленных. Вот что такое смерть!
— Позовите-ка мне офицера,— попросил я солдата.— Мои документы позволяют мне передвигаться здесь.
— Сожалею, сэр,— отозвался еще один из патрульных.— Но мы не имеем права оставлять наш пост без приказа офицера. А он вскоре должен подойти. Так что, подождите или возвращайтесь назад!
Я подумал, что это «вскоре» скорее всего будет нескоро!
Так оно и оказалось. Наконец, ближе к полудню, к нам подошел лейтенант и разрешил мне следовать дальше.
Когда я попал в штаб Грима, солнце уже садилось, отбрасывая на землю длинные тени от деревьев. Казалось, лагерь уже спал. Но не нужно было обладать большим опытом, чтобы понять, что силы Экзотики уже выступили против солдат Джаймтона. Я нашел капитана Джекола.
— Могу ли я видеть командующего Грима?— поинтересовался я у него.
Капитан покачал головой.
— Сейчас нет, к сожалению.
— Джекол,— напирал я,— поймите, что мне надо! Это не блажь репортера. Дело идет о жизни и смерти. Я ДОЛЖЕН видеть Кейса Грима.
— Подождите,— согласился все же капитан. Он вышел из комнаты и вернулся через пять минут.
— Прошу вас, ньюсмен,— пригласил он меня следовать за ним.
Мы оказались в небольшой комнате, которая о/дновременно служила и спальней, и кабинетом и в которую сразу же вошел Кайси Грим, одетый в полевую форму. Он насмешливо посмотрел на меня и, отослав капитана, обратился ко мне:
—- В чем дело, ньюсмен? Зачем я вам так срочно понадобился?
— Я знаю, что вы готовы выступить против Экзотики, если уже не выступили.