Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Маклинн Фрэнк

В 1209 году всерьез возмутился правитель уйгуров, идикут («святейшее величество») Барчук арт-Тегин. Посоветовавшись с ключевыми сановниками, он принял решение перейти в подданство к монголам; одним из ярых сторонников этого решения был его главный жрец Бильге-Бука. Монах сбежал, укрывшись в высокой башне, и был убит, когда уйгуры разрушили башню {658} . Идикут тогда формально обратился

к Чингисхану с просьбой защитить уйгуров и признать его «слугой и сыном». Чингисхан отправил послов, которые изучили ситуацию на месте и дали благоприятный отзыв. Барчук проявил тонкое знание человеческой психологии, одарив нового заступника самыми проникновенными и льстивыми словами: «С великой радостью слышу о славе Чингисханова имени! Так ликуем мы, когда рассеются тучи и явит себя матерь всего – солнце. Так радуемся мы, когда пройдет лед и откроются вновь синие воды реки» [64] {659} .

658

JB i pp. 53–61; Yule, Cathay and the Way Thither i p. 209; d’Ohsson, Histoire i pp. 429–435.

64

«Сокровенное сказание», § 238. – Прим. пер.

659

Bretschneider, Mediaeval Researches i p. 260.

На Чингисхана уже произвели впечатление богатства и таланты уйгуров, и он предвкушал, сколько даровитых людей поступят к нему на службу {660} . Для этого он и призвал к себе лично Барчука. Идикут, как положено, потянул время и появился при монгольском дворе по прошествии почти двух лет – в 1211 году, когда Чингисхан стоял лагерем у реки Керулен {661} . Обстоятельства промедления не совсем ясны. Возможно, Барчук потребовал гарантий безопасности; может быть, купеческое лобби в уйгурской элите хотело получить от Чингисхана заверения в том, что он избавится от мусульманских торговцев; не исключено, что и Чингисхан мог потребовать доказательств верности – к примеру, совершить символическое нападение на каракитаев. Некоторые

историки усматривают причину в том, что Чингисхан в 1209–1211 годах был поглощен войной с тангутами, однако известны случаи, когда он принимал высокопоставленных гостей и во время военных кампаний. Какой бы ни была истинная причина, в нормальных обстоятельствах промедление вряд ли могло означать успешный исход встречи. Тем не менее результат превзошел все ожидания. Чингисхан принял Барчука радушно и заявил, что берет его к себе «пятым сыном», оказывая ему честь, редкую среди приближенных и самую высокую среди чужеземцев при дворе {662} .

660

Brose, Subjects and Masters pp. 86–87.

661

JB i pp. 44–47; SHO pp. 221–222; SHR p. 163; Thomas T. Allsen, ‘The Yuan Dynasty and the Uighurs of Turfan in the Thirteenth Century,’ in Rossabi, China among Equals pp. 248–280 (at pp. 246–248); d’Ohsson, Histoire i p. 419.

662

JB i pp. 46–47; Allsen, ‘The Yuan Dynasty,’ loc. cit. p. 247.

Уйгуры служили верно и преданно Чингисхану, его сыновьям и полководцам, а идикут сопровождал его во всех важнейших кампаниях, помогал Джэбэ преследовать Кучлука в 1216 году, а позже участвовал в походах против хорезмшахов в 1220–1221 годах и против тангутов в 1226–1227 годах. Чингисхан настолько полюбил уйгуров, что удовлетворил просьбу Барчука (в 1225 году) и разрешил всем уйгурам, рассеянным по Монгольской империи, вернуться в родные края. Не все уйгуры могли это сделать (многие уже служили в монгольской армии и администрации), но, без сомнения, Чингисхан совершил нестандартное деяние, поскольку нарушил собственное правило расселять немонголов по всей империи, чтобы они не могли объединиться для восстания, и уже казнил несколько знатных уйгуров за неизвестные нам проступки {663}

663

JB i p. 140.

Конец ознакомительного фрагмента.