Чингисхан. История завоевателя Мира
Шрифт:
/249/ Ала ад-Дину было девять лет, когда он взошел на трон вместо Джалал ад-Дина, который умер в середине месяца рамадан 618 года [начало ноября 1221]. У него был лишь один сын, вышеназванный Ала ад-Дин.
Болезнью, от которой умер Джалал ад-Дин, была дизентерия, и подозревали, что он был отравлен своими женами, которые были в сговоре с его сестрой и некоторыми из его родственников. Везир, который по условиям завещания был правителем государства и наставником его сына Ала ад-Дина, по подозрению в этом казнил великое множество его родственников, его сестру, жен, их приближенных и доверенных людей.
А Ала ад-Дин был ребенком и не получил никакого образования, ибо, согласно их ложной вере и фальшивому учению, их имам всегда одинаков, будь он ребенок, юноша или старик, и все, что он говорит или делает, в каком бы состоянии он ни находился, не должно подвергаться сомнению, и в повиновении его приказаниям и состоит вера этих людей, не имеющих веры. Поэтому, что бы ни задумал Ада ад-Дин, ни один смертный не мог выразить ему неодобрения, и их нечистая вера не позволяла наказывать его, давать ему советы и наставлять
играл и забавлялся с другими детьми, и ухаживал за верблюдами, и кормил овец, в то время как дела государства приходилось решать женщинам, и основы, заложенные его отцом, были разрушены, /250/ и его планы, которые начали было уже исполняться, расстроились. И прежде всего те, кто из страха перед его отцом принял ислам и шариат, но в своих подлых сердцах и грязных умах все еще следовал мерзкой вере своих отцов, — «Они напоены по своему неверию в сердцах» [2092] , — видя, что никто не мешает им грешить, и не удерживает от низких поступков, и не призывает следовать законам и обычаям [Истинной Веры], и соблюдать традиции добродетели, вновь вернулись к своей ереси и безбожию, и через короткое время вновь обрели силу и могущество. А остальные, принявшие ислам по убеждению и желавшие сохранить эту веру, испугались нападок еретиков и разорения от них и из страха за свою жизнь опять стали скрывать, что они мусульмане; и ересь (да не допустит Аллах ее возвращения!) вновь возобладала среди этого проклятого народа и этого сборища нечестивцев. И по этой причине дела веры и государства и заботы этого мира и мира следующего были преданы забвению и понесли великий ущерб.
2091
См. стр. 269-270 и прим. 980 к [XI] ч. 2.
2092
Коран, II, 87.
Когда прошло пять или шесть лет с того времени, как это дитя стало править государством, пользующий его лекарь, действуя вопреки данным ему указаниям и без какой-либо причины, ибо ребенок этот не был болен, вскрыл ему вену и выпустил большое количество крови. Это повлияло на его мозг, его стали посещать видения, и в короткое время им овладела меланхолия. Никто не отважился посоветовать ему следовать строгому распорядку или подвергнуться лечению, и лекари, какие там были, и те, кто имел разум и понимание, не осмеливались сказать, что он был болен меланхолией или другой подобной болезнью, иначе чернь возжаждала бы их крови, ибо этот недуг, проявлением которого является помрачение рассудка и слабоумие, /251/ не может быть приписан имаму, в противном случае окажется, что некоторые его приказы и поступки объяснялись расстройством ума и упадком его телесных и душевных сил. Поэтому болезнь его день ото дня все усиливалась и вскоре полностью овладела им. В последние годы правления этот недуг, прибавившийся к природной нехватке ума и недостатку образования, которого он не получил в юности, превратил глупого Ала ад-Дина в безумца, годного только на то, чтобы держать его в цепях и оковах. (Поскольку все это происходило в наши дни и всем известны его пагубные пристрастия, его порочные фантазии, его безразличие и помешательство, его совершенное безумие и его отвратительные привычки, нет необходимости рассказывать о них в этой книге: подробный рассказ о них займет слишком много времени, да и для того, чтобы записать сотую их часть, не хватит [множества] томов.) [Ко всему этому] прибавились королевская спесь и надменность человека, чьими последователями и сторонниками с самого его детства и до конца его жизни были жалкие невежды, которые из-за своих пустых иллюзий и глупых фантазий вбили ему в голову и прочно утвердили в его грязном сердце и слабом уме, что все свои мысли он читал в «Хранимой Скрижали» [2093] , а все его слова произносились по высшему вдохновению, и не могло быть ни одной ошибки ни в его мыслях, ни в словах. И в конце концов он и сам в это поверил, и стал рассказывать о прошлых событиях /252/ всякие лживые измышления, которая [им] казались чудесами, а также говорить загадочные вещи о будущем, и все они были лишь выдумками, и откровенной ложью, и полным бесстыдством; и, произнося все эти бредни, он не задумывался о том, что скажут о нем те, кто имеет разум.
2093
Окончание фразы: заповедей Аллаха до конца времен.
Из-за недостатка опыта и воспитания он был так груб и вспыльчив, что никто не смел возразить ему или упомянуть в его присутствии о государственных делах, которые его раздражали, поскольку не было сомнения, что того человека тут же ожидала бы мучительная и позорная казнь — расчленение и отсечение конечностей. И поэтому все, что творилось внутри его государства и за его пределами, и все дела его друзей и врагов держались от него в тайне, так что
Воровство, разбой и насилие ежедневно чинились в его государстве, с его ведома и без оного; и он думал, что сможет оправдаться в них лживыми словами и подарками. И когда все это превысило всякие пределы, ему пришлось заплатить за свое безумие и безрассудство своею жизнью, своими женами и детьми, домом, богатством и государством. И об этом нет нужды долго говорить, поскольку это и так /253/ ясно и очевидно.
Рукн ад-Дин Хур-шах был старшим сыном Ала ад-Дина, и когда он был ребенком, сам Ала ад-Дин еще был юношей, поскольку разница в годах между ними составляла восемнадцать лет. Когда Рукн ад-Дин был еще мал, Ала ад-Дин часто говорил себе, что он будет имамом и что он его законный наследник. Когда он вырос, его нечестивые слуги не делали разницы между ним и его отцом ни в их положении, ни в оказываемых им почестям; и его слово было законом так же, как и слово его отца. Ала ад-Дин почувствовал к нему неприязнь и стал говорить, что его наследником будет другой его сын. Его слуги, следуя своей вере, отказались согласиться с этим и заявили, что только первое назначение имеет силу.
Ала ад-Дин всегда притеснял Рукн ад-Дина. В своем безумстве и гневливости он постоянно придирался к нему, изводил и наказывал его безо всякой причины. И тот все дни проводил на женской половине, в комнате рядом с комнатой отца, не смея показаться ему на глаза. Когда же отец его бывал пьян, или уходил, по привычке, к своему овечьему стаду, или был еще чем-то занят и забывал [о сыне], Рукн ад-Дин покидал свою комнату, чтобы пить вино или отправиться, куда пожелает.
В 653/1255-1256 году безумие Ала ад-Дина усилилось, по причинам, вызванным движением небесных сфер, перечисление которых здесь неуместно и приведет к излишнему многословию, и его неприязнь к Рукн ад-Дину стала еще заметнее. Он без конца бранил и изводил его, и его нападки и угрозы стали более частыми, чем прежде. Рукн ад-Дин не мог быть спокойным за свою жизнь рядом со своим отцом, и он так и сказал: «Я не могу быть спокойным за свою жизнь рядом с моим отцом». И по этой причине он собирался бежать от своего отца, отправиться в Сирию и завладеть там крепостями или захватить Аламут, Маймун-Диз и некоторые [другие] крепости Рудбара, в которых было много сокровищ и запасов, и, отложившись от своего отца, поднять против него мятеж.
И так случилось, что в тот год большинство министров и главных чиновников государства Ала ад-Дина испытывали особый страх перед ним, ибо никто из них не мог быть спокойным за свою жизнь. Некоторых из них он обвинил в том, что они перешли на сторону Рукн ад-Дина, и гневался на них по этой причине; против других он в своем извращенном уме и больном мозгу придумал другие обвинения и постоянно досаждал им и изводил их. И хотя они из страха перед ним ничего не говорили друг другу и продолжали лицемерить, как прежде, он опостылел всем им — и высоким, и низким, и все понимали, что меры, которые он предпринял, когда знаки грядущего несчастья стали видны в делах государства, не спасут его королевство.
И Рукн ад-Дин, для приманки, часто повторял такие слова. «Из-за дурного поведения моего отца, — говорил он, — монгольское войско готовится напасть на наше государство, а моему отцу ни до чего нет дела. Я отложусь от него и отправлю послов к Императору Лица Земли и к слугам его Двора, и заявлю о подчинении и покорности. И впредь я не позволю никому в моем королевстве совершать дурные поступки [и тем самым] спасу мою землю и мой народ».
По этой причине большая часть первых людей королевства, министров и воинов, поклялась ему в верности и перешла на его сторону, с условием, что куда бы он ни отправился, они будут сопровождать его и защищать его от войск его отца и его сторонников, отдавая за него свои жизни; однако если его отец [сам] выступит против него, они не нанесут ему удара и не поднимут на него руки.
Когда после того совета прошел месяц, Рукн ад-Дин заболел и лежал в постели, и потому не мог ничего предпринять. /255/ Как то раз его отец напился вина и заснул хмельным сном в том самом месте, где пил, — в хижине из дерева и тростника, что стояла рядом с овчарней. Вокруг него спали несколько гулямов, пастухов, погонщиков верблюдов и других подобных людей самого низкого звания. И в полночь он был найден убитым: его голова была отсечена одним ударом топора [2094] . И индус и туркмен, что лежали рядом с ним, также были ранены. Туркмен потом умер, а индус выздоровел. Это событие произошло в последний день месяца шавваль 653 года [1 декабря 1255], в месте, называемом Ширкух [2095] , которое Ала ад-Дин часто посещал.
2094
Дословно: «топор ударил по его шее, и этим ударом дело его было решено». Ср. со словосочетанием gardan zadan — «отрубить голову», букв. «перерубить шею». Вот как понял это место д’Охссон (d’Ohsson, III, 188): «...sa tete etait separee du tronc...».
2095
Ширкух, или Шира-Кух — название горы и долины в западной части района Аламута. Именно по этой долине текут реки Аламут и Талакан, чтобы потом слиться, образуя Шах-руд. Ширкухом также называется селение в этой долине (М. К.).