Чингисхан. История завоевателя Мира
Шрифт:
И Чингисхан лично явился в эти страны. Волны несчастий вздымались от татарского войска, но не успокоил он еще свое сердце местью и не заставил течь реки крови, /75/ как было начертано пером Рока на свитке Судьбы. Когда же он взял Бухару и Самарканд, он удовлетворился однократной резней и грабежом и не дошел до крайностей массового избиения. А что до соседних земель, которые подчинялись этим городам или граничили с ними, то, поскольку они по большей части заявили о своем повиновении, рука уничтожения не коснулась их в полной мере. И вслед за тем монголы усмирили уцелевших и приступили к восстановительным работам, так что в настоящее время, т.е. в 658 (1259-1260) году процветание и богатство этих земель в некоторых случаях достигло своего начального уровня, а в других близко подошло к нему. По-другому обстоит дело в Хорасане и Ираке, в странах, подверженных постоянной малярии и лихорадке: каждый город и каждое селение там по многу раз бывали разграблены и истреблены и долгие годы страдали от беспорядков, поэтому, даже если и будет у них потомство и прибавление, все равно до самого Второго Пришествия не достигнет их число и десятой доли того, что было прежде. Подтверждение их истории записано в руинах и грудах мусора, вопиющих о том, что начертала Судьба на стенах дворцов.
Согласно всеобщим ожиданиям, бразды правления теми странами были вложены в умелые руки великого министра Ялавачи и его почтительного сына — эмира Масуд-бека [293] . Своими непогрешимыми суждениями они восстановили то, что было в них разрушено, а тем, кто выказывал неудовольствие, в лицо сказали такие слова: «Аптекарь не в состоянии исправить то, что разрушило время»; и Яловачи отменил обязательную службу (mu’an) в рекрутских войсках (hasbar) и
293
Позже Угэдэй назначил Махмуда Ялавачи правителем китаев, т. е. Северного Китая, а его сына Масуда — правителем Уйгурии, Хотана, Кашгара и Трансоксании. См. Rashid ad-Din ed. Blochet, 82-86 (М. К.). Бартольд (op. cit., 396, прим. 3) высказывает предположение о том, что Махмуд Ялавачи — это Махмуд-хорезмиец, который, согласно Насави, был одним из тех, кто возглавил посольство Чингисхана к султану Мухаммеду. В Сокровенном сказании (§ 262) Махмуд Ялавачи и его сын также называются хорезмийцами (Qurumshi).
294
Тюрко-монгольское слова cherig — «солдат», «армия» (образует второй элемент слова «янычары» — «новая армия») — употребляется Джувейни для обозначения нерегулярных войск, сотрудничающих с монголами.
[XVI] О ВЗЯТИИ БУХАРЫ
В восточных землях есть купол ислама, и он в тех местах то же самое, что у нас Город Мира [295] . Он озарен ярким светом собравшихся в нем врачевателей и законоведов, окрестности же его украшены редчайшими образцами мудрости. /76/ С древнейших времен собирались здесь величайшие ученые всех вероисповеданий. А название Бухара происходит от бухар, что на магианском языке означает «центр учености». В языке идолопоклонников — уйгуров и китаев есть очень похожее слово, которым они называют места, где поклоняются своим богам, то есть свои языческие храмы, — бухар [296] . А во времена основания город назывался Бумиджкатх [297] .
295
Т. е. Багдад.
296
Т. е. буддийский vihara, или монастырь.
297
Древнее согдийское название Bumich-Kath, буквально означающее «город страны», т. е. «столица». См. Marquart, Webrot und Brang, l62n.
Чингисхан, собрав и снарядив свое войско, прибыл в страны султана; и, разослав во все стороны своих сыновей и нойонов с крупными отрядами, сам вначале отправился в Бухару, сопровождаемый лишь одним из своих детей — Толи и огромным войском бесстрашных тюрков, не различающих чистое и нечистое и выпивающих чашу войны, как крепкий бульон, для кого удар саблей как кубок вина.
Он направился по дороге, ведущей на Зарнук [298] , и утром, когда повелитель планет поднял свое знамя над восточным горизонтом, внезапно появился у города. Когда его жители, не знавшие о коварных замыслах Провидения, увидели, что город окружен полчищами всадников, а от пыли, поднятой конницей, стало темно, как ночью, их охватили страх и паника, и ужас воцарился повсюду. Они укрылись в крепости и заперли ворота, думая: «Наверное, это лишь один отряд огромного войска и одна волна бушующего моря». Они решили защищаться и достойно встретить это испытание, но высшей милостью им было велено воздержаться от того и не оказывать сопротивления. В это время Император мира по своему обыкновению направил к ним с посольством Данишманд-хаджиба с известием о прибытии его войска и советом не вставать на пути у огромной лавины. Некоторые из горожан, о которых можно сказать, что «овладел ими сатана» [299] , хотели нанести ему вред и причинить зло, и тогда он воскликнул: «Я тот-то и тот-то, мусульманин и сын мусульманина. Ища Божьей милости, явился я к вам с посольством по строгому приказу Чингисхана, чтобы не дать вам попасть в водоворот разрушений и захлебнуться в крови. /77/ Сам Чингисхан пришел сюда со многими тысячами воинов. Сражение достигло этих мест. Если вы посмеете оказать какое-либо сопротивление, через час вашу цитадель сравняют с землей, а равнина превратится в море крови. Но если вы внемлете совету и увещеванию ухом мудрости и благоразумия и подчинитесь ему и будете исполнять его приказания, ваша жизнь и ваше имущество будут в полной безопасности». Когда горожане, знатные и простолюдины, выслушали его слова, которые были отмечены печатью истины, они решили последовать его совету, зная наверняка, что невозможно остановить поток, встав у него на пути, и ослабить содрогание гор и земли, упершись в них ногами. И потому они нашли разумным выбрать мир и предпочли последовать совету.
298
Зарнук «упоминается в описании последнего похода Тимура в Утрар (Отрар) из Самарканда через Джиланутское ущелье как последний остановочный пункт перед выходом на берег Сырдарьи» (Бартольд, Туркестан, 407). Он также упоминается (в написании Zurnukh) в качестве следующего после Отрара места остановки царя Малой Армении на его обратном пути от двора Мункэ (Kirakos, 215).
299
Коран, LVIII, 20.
Но из соображений безопасности и из предосторожности они заключили с ним соглашение, что если после того, как люди выйдут к хану и подчинятся ему, пострадает хоть один из них, то он ответит за это своей головой. И люди успокоились и отвлеклись от греховных мыслей и устремились к благим помыслам. Богатейшие горожане Зарнука направили к хану послов с дарами. Когда они пришли туда, где остановилась конница Императора, он спросил об их начальниках и знати и разгневался на них за то, что они остались в городе. Он послал к ним гонца и велел им явиться к нему. Из-за великого страха перед Императором все члены у этих людей задрожали, подобно тому, как содрогаются все части горы во время землетрясения. Они тотчас же направились к нему; и когда они прибыли, он принял их с милостью и снисхождением и сохранил им жизнь, так что они еще больше упокоились. А затем был отдан приказ, чтобы все жители Зурнака, кто бы они ни были, — и те, кто носит кулах и тюрбан, и те, кто покрывает голову платком или чадрой, — вышли из города на равнину. Крепость сравняли с землей; людей сосчитали по головам, отобрали из них юношей и молодых мужчин для нападения на Бухару, остальных же отпустили по домам. Это место назвали Кутлукбалык [300] . Проводник из туркмен, живших в тех местах, /78/ прекрасно знавший все дороги и тропы, повел их путем, который редко использовали; и с тех пор он стал называться Ханской дорогой. (В 649/1251-1252 году, направляясь ко двору Менгу-каана вместе с эмиром Аргуном, мы ехали той же дорогой.)
300
Т. е. «Счастливый город».
Таир-бахадур [301] выступил прежде главных сил. Когда он со своими людьми подошел к городу Нур [302] , им на пути встретились сады. Ночью они срубили деревья и наделали из них лестниц. Затем, держа лестницы перед лошадьми, они стали двигаться очень медленно, и дозорный на городской стене принял их за торговый караван, и они продолжали двигаться таким образом, пока не подошли к городским воротам Нура; тогда день для этих людей померк, и глаза их застлал туман.
301
Дайр в Сокровенном сказании (§ 202) и у Рашид ад-Дина. Согласно последнему (Хетагуров, 169, Смирнова, 275), он принадлежал к племени хонхотан.
302
В настоящее время Нурата в Узбекистане.
А вот рассказ о Зарке из Ямамы [303] . Она построила высокий замок, и у нее было такое острое зрение, что, когда враг собирался напасть на нее, она могла увидеть его войско на расстоянии нескольких перегонов и подготовиться, чтобы дать ему отпор и прогнать его. И потому планы ее врагов всегда расстраивались, и не было такой уловки, которую бы они ни испробовали. [В конце концов, один из них] приказал срубить деревья вместе с ветвями, и каждый всадник должен был держать перед собой дерево. После этого Зарка воскликнула: «Я вижу нечто удивительное: как будто лес движется нам навстречу». Ее люди сказали: «Наверное, острота твоего зрения притупилась, иначе как бы могли деревья двигаться?» Они не стали смотреть и не позаботились о мерах предосторожности; и на третий день их враги подошли к городу и захватили его, а Зарку взяли в плен и убили.
303
Т.
Говоря коротко, жители Нура закрыли ворота; и Таир послал гонца, чтобы известить о прибытии Завоевывающего Мир Императора и вынудить их сдаться и прекратить сопротивление. Чувства горожан были противоречивы, ибо они не верили, что Завоевывающий Мир Император Чингисхан явился лично; с другой стороны, они испытывали страх перед султаном. Поэтому они не знали, на что решиться, и одни из них были за то, чтобы сдаться и подчиниться, а другие предлагали защищаться или боялись [предпринять что-либо]. В конце концов, после долгих переговоров было решено, что жители Нура соберут продовольствие и отправят его Властелину Века с посланником и таким образом известят о своей покорности и о том, что ищут его покровительства как его послушные рабы. /79/ Таир-бахадур выразил свое согласие и удовольствовался малым. Он затем отправился своим путем, а жители Нура снарядили посланника, как было обещано. После того как Император удостоил посланников [sic] высокой чести, приняв их дары, он приказал им сдать город Субутаю [304] , который подходил к Нуру со своим передовым отрядом. Когда Субутай прибыл, они починились этому приказу и сдали город. После этого было заключено соглашение о том, что жители Нура удовлетворятся тем, что будут избавлены от опасности, и оставят себе лишь самое необходимое для жизни и обработки земли, то есть коров и овец; и что они выйдут из города на равнину, оставив войску в своих домах все, что там было. Они выполнили этот приказ, и войско вошло в город и унесло оттуда все, что смогло найти. Монголы выполнили условия соглашения и никому не причинили вреда. Жители Нура затем отобрали 60 человек и отправили их вместе с Иль-ходжой, сыном эмира Нура, в Дабус [305] на подмогу монголам. Когда туда прибыл Чингисхан, они вышли встретить его и вынесли ему достойные [дары] в качестве тузгу [306] и угощения (nuzl). Чингисхан принял их по-царски и спросил, какой налог (mal-i-qarari) взимал с Нура султан. Они ответили, что 1500 динаров; и он приказал им выплатить его деньгами и обещал не причинять им больше никаких неудобств. Половину этой суммы набрали из принесенных женщинами серег, на другую половину предоставили обеспечение и [в конце концов] выплатили ее монголам. И так жители Нура были избавлены от унижений татарской неволи и рабства, и Нур вернул себе блеск [307] и процветание.
304
SBTAY. Великий монгольский генерал, который вместе с Джэбэ (Джеме) промчался по Северной Персии в погоне за султаном Мухаммедом, пересек Кавказ и, разбив русских при Калке, вернулся к Чингисхану через Кипчакскую степь. См. ниже, главу XXV, а также Grousset, L’Empire Mongol, 257-261 и 515-521, Le Conquerant du Monde, 340-346. В Сокровенном сказании дается следующая форма написания его имени: Sube’etei; он принадлежал к племени урянхай (там же, § 120, Хетагуров, 159).
305
Город Дабус, или Дабусия, располагался на проезжей дороге между Бухарой и Самаркандом. Этот топоним сохранился в названии развалин Кала-и-Дабус, которые находятся к востоку от Зиаддина. См. Бартольд, op. cit., 97.
306
TZ?W, а не TR?W, как в тексте. Тюркское слово tuzghu, как и его арабский эквивалент nuzl, переводится как «пища, предлагаемая проезжающим путешественникам». Это слово встречается у Григора (300) в форме tzghu. См. также Cleaves, The Mongolian Names, 442.
307
Буквально «свет» (nur). Каламбур, в котором обыгрывается название города.
И оттуда Чингисхан направился в Бухару, и в начале месяца мухаррама 617 года [март 1220] [308] он разбил лагерь перед воротами крепости.
И тогда они установили царский шатер на равнине перед крепостью [309] ./80/ И его воины были многочисленнее, чем муравьи или саранча, и их число нельзя было сосчитать и измерить. Прибывали полки за полками, подобные бушующему морю, и вставали лагерем вокруг города. На рассвете двадцать тысяч воинов иностранного (biruni) наемного войска султана вышли из крепости вместе с большинством жителей города; их возглавляли Кок-хан [310] и другие офицеры, такие как Хамид Бур [311] , Севинч-хан [312] и Кешлы-хан [313] . Говорили, что Кок-хан был монголом, бежавшим от Чингисхана и присоединившимся к султану (правдивость этого утверждения предоставим доказать автору); поэтому его дела шли как нельзя лучше. Когда эти силы достигли берега реки Окс, дозорные и передовые отряды монголов напали на них и не оставили от них и следа.
308
В феврале, согласно Ибн-аль-Атхиру и Джузджайни. См. Бартольд, op. cit., 409.
309
Shahnama ed. Vullers, 474, I. 651.
310
В списке С приводится форма KWR XAN, т. е. Гурхан, и Бартольд (Barthold, Histoire des Turcs) высказал предположение, что это не кто иной, как старый соперник Чингисхана Джамуха, который в качестве главы конфедерации, созданной для борьбы против своего бывшего друга, получил титул гурхана. См. Grousset, Le Conquerant du Monde, 132. С другой стороны, согласно местным источникам, он был казнен Чингисханом за много лет до начала западной кампании. См. Grousset, op. cit., 206-210.
311
XMYD BWR. Возможно, это Хамид-Пур (Hamid-Pur). Он был кара-китаем, братом Барак-Хаджиба (Baraq Hajib), первого из Кутлук-ханов Кермана. См. стр. 339.
312
SWNJ XAN.
313
KSLY XAN. Его полное имя было Ikhtiyar-ad-Din Keshli или Kushlu, и он был главным конюшим (amir-akhur) хорезмшаха. См. Nasawi tr. Houdas, 62 и 80, и Рашид ад-Дин (Смирнова, 191 и 205), а также Бартольд, Туркестан, 409.
На следующий день, когда солнце осветило равнину, которая стала похожа на блюдо, наполненное кровью, жители Бухары отворили городские ворота и закрыли двери вражды и сражений. Имамы и вельможи отправились к Чингисхану, который прибыл в город, чтобы осмотреть его и крепость. Он въехал на коне в Пятничную мечеть и остановился перед максурой, а его сын Толи спешился и взошел на минбар. Чингисхан спросил присутствующих, не является ли это место дворцом султана; ему ответили, что это был дом Всевышнего. Тогда он тоже сошел с коня и, поднявшись на две-три ступеньки минбара, воскликнул: «В окрестностях города нет корма для скота; наполните брюхо нашим лошадям». После этого они открыли все амбары в городе и начали выносить оттуда зерно. И они принесли ящики, в которых хранились Кораны, во двор мечети, и выбросили из них священные книги, а ящики превратили в ясли для своих лошадей. После этого они раздали чаши с вином и послали за городскими певицами, чтобы те пели и танцевали перед ними; и монголы начали петь свои собственные песни. А в это время имамы, шейхи, сейиды, лекари и ученые под присмотром конюхов ухаживали за их лошадьми в конюшне и исполняли их приказы. Через один или два часа Чингисхан поднялся, чтобы возвращаться в свой лагерь, и когда вся собравшаяся там толпа уехала, на земле остались лежать листы из Корана, втоптанные в грязь их ногами и копытами их коней. В этот момент эмир имам Джелал ад-Дин Али ибн аль-Хусейн Заиди [315] , бывший главой и вождем сейидов Трансоксании, известный своей праведностью и аскетизмом, обратившись к ученому имаму Рокн ад-Дину Имам-заде, одному из лучших ученых мира — да сделает Аллах приятным место отдыха для них обоих! — сказал: «Маулана, что же это такое?»
314
Из касыды Абу-Фараса аль-Хамдани (М. К.).
315
Такая форма приводится в списках C, D и E. В тексте — RNDY. Бартольд (op. cit., 410) использует форму ZNDY.