Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
Альвомир сумел съесть половину всего, что принесли рабы, после чего лёг там же, где сидел, начав тяжело дышать. Ограничений в еде этот здоровяк не понимает, поэтому съедает столько, сколько дадут.
— А как здесь вообще с железом? — поинтересовался Эйрих, переведя взгляд с расслабленно лежащего Альвомира на напряжённо сидящего Кассия.
— Большая часть уходит на нужды легионов, — заговорил римлянин после недолгих раздумий, — но меньшую часть может купить любой желающий. Дорого.
— Благодаря тебе цена для меня не слишком важна, — сообщил ему Эйрих. — К кому я могу обратиться?
— К Квинту
— Можешь не повторять, — попросил его Эйрих. — А где он живёт?
— Лучше сразу иди на его фабрику, — посоветовал римлянин. — Она к северо-востоку от агоры, в квартале Керамик.
— Благодарю тебя за сведения, — кивнул ему Эйрих. — Завтра я приду с остатком драгоценностей.
— Я соберу нужную сумму к полудню, — заверил его Кассий.
— Рад был увидеться, — попрощался с ним Эйрих. — Альвомир, вставай, пора идти.
Задремавший здоровяк тряхнул головой и поднялся с пола.
— Взаимно, — без особой взаимности произнёс Кассий.
/30 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, г. Афины/
— Сколько ты хочешь железа? — разобравшись в сути запроса, спросил Квинт Афтоний.
Владелец фабрики был грузным человеком, явным уроженцем Италии, пережившим около пятидесяти зим. В руках его виделась сила, это могло значить, что раньше он сам не брезговал тяжёлой работой, но потом постарел и полностью перешёл к управлению. Наголо выбритое морщинистое лицо смотрело на Эйриха с недоверием и неприятием. Но деньги не пахнут.
— Десять талантов, (3) — ответил Эйрих.
— С ума сошёл?! — воскликнул железоделатель. — Два таланта — это предел!
— Сколько хочешь за пять талантов? — спросил Эйрих.
— Родители тебе не говорили, что ты наглый малый? — возмущённо спросил Афтоний.
— Не хочешь иметь со мной дел — так и скажи, — нахмурился Эйрих. — Ты ведь не единственный железоделатель в этом городе.
— Я не могу продать тебе больше трёх талантов железа, — признался Афтоний. — Три с половиной — это предел. За это тебе придётся заплатить ровно тысячу солидов.
Цена, естественно, взята с потолка и с сильным перехлёстом в пользу Афтония.
— Слишком дорого, — покачал головой Эйрих.
— Это высококачественные слитки железа, из которого делают оружие для легионов! — воскликнул железоделатель. — Тебе вообще повезло, что у меня сейчас есть три с половиной таланта железа! Обычно их забирают быстрее, чем мы успеваем сделать!
Это было явное набивание цены, поэтому Эйрих даже не собирался воспринимать его слова всерьёз.
Три с половиной таланта — это, если брать щедро, семьдесят восемь головок для топора. Проще поездить и скупить подержанные топоры в окрестных селениях, чем безумно переплачивать Афтонию. Может сталь и оружейная, но Эйрих не в том положении, чтобы тратить такие суммы за сравнительно небольшое количество железа. А ещё он не доверял римлянам.
— Тогда я возьму десять мин (4) твоего железа, на пробу, — решил Эйрих. — Сколько это будет стоить?
— Пятьдесят солидов, — назвал цену железоделатель.
— Сойдёт, —
Афтоний раскрыл один из ящиков, стоящих под столом, и вытащил оттуда десять металлических слитков. Эйрих раскрыл кошель и отсчитал пятьдесят солидов.
— Ещё что-то? Может, пятьсот талантов бронзы? — с усмешкой поинтересовался Афтоний.
— У тебя, всё равно, столько нет, — ответил Эйрих и направился к выходу.
Теперь, когда дела в городе практически завершены, можно вплотную подходить к проблеме Виссариона. Надо только выкупить лошадей...
/31 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, г. Афины/
Вилла Фотиса Самароса, действительно, мало подходила для обороны, поэтому её можно было легко взять штурмом, прямо с наскока. Но это было бы неуместно, потому что Эйрих сперва хотел кое-что прояснить у хозяина виллы.
С утра было прохладно, поэтому Фотис принимал гостя в триклинии, то есть в зале для холодного времени или торжественных приёмов. Рабы установили стол, ложа и расставили нехитрый завтрак — оливки, ржаные лепёшки, а также вино.
— Альвомир, — протянул Эйрих руку.
Подопечный посмотрел на него с недоумением, потом задумался, а затем вспомнил, что ему дали на хранение бутылку вина. Фотис посмотрел на здоровяка со снисходительной улыбкой.
Сам этот грек выглядел зим на шестьдесят. Возможно, он старше, но Виссарион не брался точно сказать, когда родился этот старик — Фотис старался молодиться и никогда не раскрывал свой возраст. Но это не было особо важно.
Морщинистая кожа лица его была покрыта чем-то вроде белил, с ненастоящим румянцем. Ростом он был не выше Эйриха, мышцы дряблые, кожа слегка обвисшая — жизнь не щадит никого. Некогда голубые глаза побледнели, волосы стали полностью седыми, а нос и уши его приобрели невиданный размер, что свойственно для стариков.
— В краях, откуда я родом, не принято приходить в гости с пустыми руками, — произнёс Эйрих, поставив глиняную бутылку на столик. — Фалернское — его оказалось непросто достать.
Виссарион сказал, что Фотис, больше молодых юношей, любит только фалернское вино.
— А ты знаешь, как порадовать старика, — произнёс Фотис, после чего улыбнулся.
Эйриху захотелось затолкать эту улыбку Фотису в глотку, вместе с выбитыми зубами. Педерастов он не любил.
Тем не менее, сохраняя нейтральное выражение лица, Эйрих подвинул молодого и смазливого раба, после чего откупорил бутылку и разлил вино по кубкам.
— Мне нужна овечья шерсть, — произнёс Эйрих, развалившись на ложе. — Много.
— Насколько много? — осведомился Фотис, скрывая заинтересованность за равнодушным тоном.
— Всё, что есть, — ответил Эйрих. — Я скоро убываю домой, поэтому хочу взять что-нибудь в нагрузку.
— Шерсть — это неплохой выбор, — похвалил его Фотис, залпом выпив кубок дармового фалернского.
— Так сколько ты можешь продать? — спросил Эйрих.
— Смотря сколько телег у тебя есть, — пожал плечами Фотис. — И вообще, тебе бы выгоднее было купить готовые шерстяные отрезы. Чуть дороже, конечно, но у меня своё производство, поэтому, сугубо из расположения к тебе, могу продать со скидкой...