Чингисхан
Шрифт:
Непредвзятость духовного поиска и отсутствие предубе ждений, по-видимому, пробудили в Чингисе и некоторые иные, более земные мысли. Если столь неопределенные верования могут создавать такие империи и памятники, то ка кой же властью обладал бы он, познав истинную Истину! Особенно если бы она: а) открывала тайну следующей жиз ни и обеспечивала несомненный переход в нее и б) давала возможность более практичного характера, а именно продлять эту жизнь.
При Чингисе было два человека, способных в большей сте пени, чем другие, побуждать его к подобным размышлениям. Один из них был кидань Янь Люй Чу Цзай, Длиннобородый, переживший осаду Бейджина, после нее удалившийся в буд-
218
219
ДЖОН
Ч И Н Г И С X А Н
дийский приют искать просвещения, а потом в 1218 году сделавшийся ближайшим советником Чингиса. Другим был китаец, ханьский министр, Лю Вень, получивший извест ность также и как лекарь, лечивший травами, и как учитель изготовлять свистящие костяные наконечники для стрел. От этих двоих людей Чингис и услышал впервые о даоистской секте «Цюаньчень» («Полное совершенство») и ее именитом руководителе — мудреце Цянчуне. Это произошло в период, когда он был занят подготовкой к походу на Хорезм.
Секта «Полное совершенство», родившаяся из смеси вы соких чувств и эксцентричности, была основана Ван Че, прозванным Сумасшедшим Ваном, которому ее доктрину изложили двое таинственных неизвестных, встретившиеся ему во время прогулки. В сущности, это была разновидность даоизма, развившаяся за 1700 лет из учений полулегендарного Лао-цзы. Даосы считали, что достойная жизнь прохо дит в поиске Пути — дао, или тао, и в следовании этим путем. Под этим они понимали изначальную чистоту людей и ве щей — их «естественное состояние» до того, как их испорти ла жизнь, - предопределение человеческой судьбы Небеса ми и возвращение в догреховное состояние чистоты после того, как будет пройден путь, уготованный судьбой. Одними из двух важнейших вкладов Вана в это древнее учение было требование крайнего, мистического аскетизма, который предусматривал сведение до минимума времени сна и воздержание, называвшееся «выжиганием темного дьявола». Проникнувшись этими идеями, он вырыл себе трехметро вую яму и оставался в ней два года, потом сменил ее на хижи ну. После четырех лет изоляции от внешнего мира он спалил хижину, и его нашли пляшущим на пепелище. Только после этого, очевидно, как следует укрепив свои плоть и дух, он на конец основал общество «Конгрегация Золотого Лотоса», имевшее целью проповедь его синкретического учения — Три доктрины, которое сводило воедино три главные рели гии Китая: конфуцианство, буддизм и даосизм - при веду-
220
щей роли даосизма как вероучения. К этическим, поведенче ским и управленческим идеалам даосизма он добавил заботу о социальном благе, причем все его заповеди относились в равной мере к мужчинам и женщинам, и распространение их на женщин было одним из самых характерных особенно стей его доктрины.
Среди учеников Вана был подросток по имени Цю, полу чивший широкую известность за необыкновенную память и составление изящных стихов. Когда в 1170 году Ван умер, Цю, которому исполнилось 22 года и который взял себе имя Цянчунь («Нескончаемая весна»), занялся распространени ем его учения. Поэтому он был хорошо знаком с огромной даосской литературой по алхимии и верил, что определен ные субстанции - нефрит, жемчуг, перламутр, киноварь, золото — при условии, что они получены искусственным пу тем, могут быть использованы для изготовления эликсира, продляющего жизнь. Подобно многим исламским и европейским алхимикам, символика алхимии, т.е. духовная трансмутация, занимала Цянчуня больше, нежели ее практи ческое применение. Но именно идея продления жизни во многом объясняла растущую популярность секты. В Бей- джине секту «Полное совершенство» патронировал импера торский двор Ляо, и она стала обзаводиться собственными храмами. Помимо этого, во время войны с Сун, когда города предавались огню, а сельская местность кишела разбойни ками, филантропические принципы секты имели большой успех и привлекали в ее ряды новых и новых обращенных из простых людей.
Человек, подобный Цянчуню, должен был привлечь вни мание Чингиса и некоторых из его приближенных по не скольким причинам. В планы Чу Цзая входило пробудить у Чингиса интерес к какой-либо системе, которая помогла бы Небесам трансформировать кровавого убийцу-вождя варва ров-кочевников в цивилизованного и одухотворенного им перского правителя.
221
ДЖОН МЭН
ЧИНГИСХАН
С политической точки зрения Чингису определенно бы ло
На самом же деле Цянчуню в 1219 году было 70 лет, и глава секты уже получал и отклонял приглашения сунского двора. Теперь же в его храм в 500 километрах от Бейджина, в Лайджоу на полуострове Шаньдун, прибыла делегация с далекого севе ро-запада с более настойчивым приглашением: это было пространное письмо, составленное на китайском языке Чу Цзаем (позже его текст был выбит на нескольких стелах) и представ лявшее Чингиса в облике сурового даосского мудреца-аскета. Письмо доставил Лю Вень со свитой из 20 монголов. Лю Вень находился в одном из найманских стойбищ в Центральной Монголии, когда получил приказ Чингиса. Переход через сте пи, Гоби и опустошенные войной сельские районы Северного Китая до храма Цянчуня занял семь месяцев.
Поначалу, подумав о том, какое путешествие нужно будет совершить, мудрец заколебался. Вторжение Чингиса в Хо резм было в полном разгаре, и он с каждым днем все больше удалялся от Китая. Лю Вень занервничал. Вдруг старик отка жется, как отказался от приглашения Сун? «Император по слал меня в качестве особого посланника через горы и озера, приказав ни в коем случае не возвращаться без тебя, сколько бы на это ни ушло времени, месяцы или годы». Допускаю, что в этот момент Вень мог сыграть на честолюбии Цянчуня. Если все будет хорошо, то разве встреча с Чинги- сом не поднимет авторитет его секты и его религии?
Ясно, что об отказе не могло быть и речи. Очень хорошо, такова воля Небес. Цянчунь приготовился к путешествию за
222
10 000 километров и отсутствию в четыре года. Записи о его путешествии вел ученик мудреца Ли Чичан (записи были ве ликолепно переведены востоковедом Артуром Уэйли в кни ге «Путешествия алхимика», откуда взяты цитаты, приводи мые в этой главе). Записки дают нам уникальное описание стран и народов Внутренней Азии в такой важный момент ее истории. Никогда еще не было возможно кому-нибудь, не говоря уже о пожилом монахе, совершать по этим землям, постоянно представлявшим собой яблоко раздора, путеше ствие от берегов Тихого океана до самого сердца ислама, больше того, даже до самых границ Индии, находясь под за щитой одной силы, какой теперь выступала объединенная империя Чингиса. Путешествие Цянчуня - это первый при мер беспрецедентной свободы, установленной беспрецедентной жестокостью, проявлявшейся предшествующие 20 лет. «Монгольский мир» (Pax Mongolica) на протяжении последующих полутора столетий позволит многочислен ным западным путешественникам пересекать Евразию с за пада на восток, среди них будут христианские миссионеры, купцы и ученые, и самым известным из этих путешественни ков станет Марко Поло.
Но первым проделал этот путь, верно, в обратном направ лении человек, отправившийся в путешествие по приглаше нию самого Чингиса.
Через несколько дней после встречи с Лю Венем Цянчунь отправился в путь, конечной целью которого должно было стать прибытие в Хорезм или в какое-либо другое место, где мог оказаться Чингис, причем не играло роли, сколько вре мени понадобится, чтобы добраться туда (оказалось, что та ким местом стал Афганистан, и встреча произошла через два года). Цянчуня сопровождали девятнадцать последователей и конный эскорт из пятнадцати воинов. Лю Вень со своим отрядом гарантировали безопасную дорогу, даосские свя щеннослужители по пути следования устраивали торжест венные церемонии приветствия, и Цянчунь прибыл в Бей-
223
ДЖОН МЭН
джин, где его осаждали толпы поклонников, умолявших пре подать им наставление или дать новое имя. С каждым днем становилось все труднее покинуть город. Нужно было совер шить церемонию встречи полнолуния, провести посвящение в священнослужители. Пришло сообщение, что Чингис пере брался еще дальше на запад. Путешествие будет долгим, доро га трудной, а Учитель стареет. Цянчунь предложил, не лучше ли встретиться с ханом по его возвращении? Нет-нет, это не возможно. И тут вдруг Цянчунь узнает, что Лю Вень везет с со бой множество девушек для пополнения ханского гарема.