Чистая правда
Шрифт:
– Ты очень умная женщина. Привлекательная и умная молодая женщина.
– Боюсь, я все еще не…
Тон Найт изменился.
– Я о тебе и Джоне Фиске. Ричард Перкинс рассказал мне, что видел, как ты и Фиске выходили из твоего дома сегодня утром.
– Судья Найт, со всем возможным уважением, но это мое личное дело.
– Несомненно, это нечто больше, чем личное дело, Сара, и негативно влияет на имидж суда.
– Я не понимаю, каким образом.
– Тогда я попытаюсь объяснить. Как повлияет на репутацию суда тот факт, что один из его
– Я с ним не сплю, – резко сказала Сара.
– Это не имеет ни малейшего значения. В нашем городе общественное мнение определяется общим впечатлением, а не фактическим состоянием дел. Если б какой-то репортер увидел, как вы с Фиске выходите из твоего дома сегодня утром, как ты думаешь, каким был бы газетный заголовок? И даже если это лишь трактовка того, что произошло на самом деле, какое впечатление такая новость произвела бы на общественное мнение? – Сара ничего не ответила, и Найт продолжала: – Сейчас нам не нужны дополнительные осложнения, Сара. У нас и без того хватает проблем.
– Должна признать, что я никогда не думала о таких вещах.
– Но это совершенно необходимо, если ты хочешь достичь чего-то большего, чем стать заурядным юристом.
– Я сожалею. В дальнейшем я не повторю подобных ошибок.
Найт бросила на нее суровый взгляд и распахнула дверь.
– Пожалуйста, будь любезна.
Когда девушка проходила мимо, Найт добавила:
– И, Сара, до тех пор пока личность убийцы не установлена, я бы никому не доверяла. Да будет тебе известно, что очень часто убийство совершают члены семьи.
Удивленная Сара резко к ней повернулась.
– Но вы же не подразумеваете…
– Я ничего не подразумеваю, – резко ответила Элизабет. – Я лишь доношу до тебя известный факт. А ты уж распорядись информацией по собственному разумению.
Заскучавший Джон без цели слонялся по залу, когда почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука.
– Я хотел задать вам вопрос.
Фиске оглянулся. На него смотрел агент Маккенна.
– Маккенна, я всерьез рассматриваю вариант подать на вас в суд, так что проваливайте к дьяволу.
– Я лишь делаю свою работу. И в данный момент хочу знать, где вы находились во время убийства вашего брата.
Фиске допил вино и посмотрел в широкое окно.
– А вы ничего не забыли?
– О чем вы?
– Время смерти еще не установлено.
– Вы не в курсе последних новостей.
– Неужели? – удивился Фиске.
– Он убит между тремя и четырьмя часами утра субботы. Где вы были в это время?
– Я подозреваемый?
– Если и когда вы станете подозреваемым, я вам сразу сообщу.
– В субботу я работал в своем офисе в Ричмонде до четырех утра. А теперь вы спросите, кто это может подтвердить, верно?
– А кто-то может?
– Нет. Но около десяти я был в «Лондромете» [25] .
– От
– Значит, ваша теория состоит в том, что я доехал до Вашингтона, хладнокровно убил брата, выбросил его тело в районе, густо населенном черными, вернулся в Ричмонд и отправился стирать нижнее белье. И какой у меня мотив?
25
Название сети прачечных самообслуживания.
Но как только Фиске произнес последнее предложение, он буквально задохнулся. У него имелся превосходный мотив: страховка в пятьсот тысяч долларов. Дерьмо!
– Мотив может проясниться позднее. У вас нет алиби, значит, была возможность совершить убийство.
– А потом я убил Райта? Вы сами говорили судьям, что оба убийства связаны между собой. Или вы про это уже забыли? Только вот на второе убийство у меня алиби есть.
– Если я что-то сказал, из этого еще не следует, что так и есть.
– Завораживает… Вы используете такую же философию и во время перекрестного допроса?
– Я обнаружил, что во время расследования далеко не всегда правильно раскрывать все карты. Убийства могут оказаться совершенно не связанными, из чего следует, что ваше алиби на время гибели Райта не имеет ни малейшего значения.
Пока Джон смотрел вслед уходящему фэбээровцу, у него появилось очень неприятное ощущение. Даже Маккенна не может быть настолько глуп, чтобы попытаться повесить на него убийство брата. Но Джон тут же ответил на этот вопрос: ручеек информации, поступавшей к нему от Чандлера, пересох.
– Джон?
Фиске обернулся и посмотрел на Ричарда Перкинса.
– У вас есть минутка? – нервно спросил тот. Они зашли за угол. Несколько мгновений Перкинс смотрел в зеркало, словно собирался с мыслями. – Я работаю маршалом Верховного суда всего два года. Это замечательный пост, престижный, без особых стрессов, да и платят очень прилично. Я приглядываю почти за двумя сотнями служащих, начиная от парикмахеров и заканчивая полицейскими офицерами. До этого я работал в Сенате и тогда думал, что останусь там до ухода на пенсию, но потом появилась должность в Верховном суде.
– Рад за вас, – сказал Фиске, не совсем понимая, куда ведет Перкинс.
– Несмотря на то, что смерть вашего брата произошла за пределами суда, я чувствую ответственность за безопасность всех, кто в нем работает. А смерть Райта меня потрясла. Я не привык сталкиваться с подобными вещами. Я гораздо лучше справляюсь с решением проблем, связанных с заработанной платой и надзором за бюрократическими тонкостями, но совершенно не готов участвовать в расследовании убийства.
– Чандлер хорошо знает свое дело. Кроме того, в расследование принимает участие ФБР. – Фиске едва не прикусил язык, когда произнес последние слова.