Чисто астраханское убийство

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Спекся Мордатый…

— Да ну?! — не поверил тот. — Где?

— Сковородкой по балде, — хмыкнул сержант. И Грязнов понял, что влияние Полозкова на рядовой и сержантский состав сильно упало, значит, с этими людьми можно начинать работать, они не станут с пеной у рта защищать Мордатого — надо же, какое «красивое» прозвище придумали! — он для них действительно «спекся».

Обнаженное снизу до пояса тело Дарьи лежало на полу в большой комнате, где несколько часов назад у них шел разговор. На щеке ее был приклеен одним концом обрывок широкой полосы скотча, который применяется при упаковке багажа в аэропортах. Зрелище было отвратительным. Произошло тут насилие или нет, теперь значения не имело. Скорее всего, нет. Не было нужды насиловать женщину, которая и так никому

не отказывала, да и само насилие не могло быть для нее суровым наказанием. Потому вряд ли тот же Ахмет со своими подручными стал бы тратить дорогое время на этот акт, когда главной его задачей было срочно отыскать своего брата. Но за что же тогда было убивать женщину, от которой никому не было никакого вреда? Впрочем, если Дарья под напором звереющих бандитов созналась, что выдала менту все свои адреса, по которым и возила «посылки», такое они бы ей не простили. Вот в этом и есть, вероятно, главная причина. А куда увезли Саида, она и в самом деле могла не знать. Или забыть в своем заторможенном состоянии. Они ж ведь с Володей угрожали бандиту, что вывезут того за прогон или утопят в реке. Это Дарья и могла запомнить… И проговориться…

Вячеслав Иванович поздоровался с судебным медиком, кивнул участковому, подумал, что здесь, похоже, кругом одни капитаны. И сержанты. На вопросительный взгляд участкового ответил движением руки: достал из кармана ярко-алое с золотом удостоверение агентства «Глория», в котором было написано, что он — генеральный директор, а на цветной фотографии красовался сам в генеральской форме. Произвело впечатление.

— Вы что-нибудь знаете? — спросил участковый по фамилии Жигало, так он представился.

— Разумеется, мы с коллегой беседовали с Дарьей Степановной сегодня рано утром, когда захватили бандита Саида Хасмагомедова. Очень просили ее, настойчиво предлагали уйти из дома, перейти под нашу защиту, но она категорически отказалась. И вот — результат ее упрямства.

Можно предположить, что это почти ритуальное чеченское убийство, я не ошибаюсь, доктор?

Доктор поднял голову, посмотрел на Грязнова и молча кивнул.

— Ее били перед смертью?

— И очень сильно, вся грудь в гематомах… Лицо разбито… сломана нижняя челюсть, зубы… Раздавлены пальцы на руках — били чем-то тяжелым. А этим скотчем, — доктор тронул пальцем, — они заклеивали ей рот во время истязания, чтоб криков не было слышно.

Несколько раз, как показывают следы, оставленные клейкой стороной ленты, отдирали край и допрашивали, чтобы затем все повторить снова. Звери «трудились»…

— Понятное дело, допрашивали с пристрастием… — Грязнов вздохнул. — Били наверняка оружием… прикладами.

— Экспертиза покажет, — кивнул доктор. — Могут остаться следы металла или оружейного масла.

Нет, и правда, хорошо, что Володя не видит всего этого. Смотреть на изуродованную женщину, которую еще несколько часов назад наверняка держал в объятиях, не всякому под силу… Не хватало здесь еще и Дуси, совсем у бедной сон пропадет… и так не высыпается… Закончив свою работу, медик поднялся, велел санитарам, тосковавшим от безделья, прикрыть тело черным полиэтиленом и уложить на носилки.

— Уносите, — сказал им. А Грязнову добавил: — Все остальное — после вскрытия. Или у вас имеются вопросы?

— Нет, больше не имеется, доктор. Лично мне все ясно. До свиданья…

— И подумал, что лучше, чтоб его никогда не было, этого свиданья.

Двое дюжих санитаров не без труда подняли тяжеленное тело и понесли в машину.

— Вам придется дать показания, — сказал участковый Грязнову. — Там Полозков, он сейчас подойдет…

— Не подойдет больше, — Грязнов отрицательно качнул головой. — Задержан он. А показания будете давать вы, Жигало. И не здесь, а, скорее всего, уже в Астрахани.

Участковый дернулся, словно от удара, и Вячеслав Иванович в упор уставился на него «ледяным» взглядом, как он это умел при допросах упорных преступников.

— Там сейчас спецназ из астраханского ГУВД работает. Вы что, капитан, шума вертолетных двигателей не слышали?

Тот растерялся.

— Слышал… Но тут часто летают… И полигон, и… рыбонадзор… иногда…

— Нет,

это к нам в помощь прибыл спецназ, — как о чем-то постороннем, сказал Грязнов. — Они сейчас к чеченцам отправились. В крепость господина Дадаева. Саида мы еще утром взяли, а вот Ахмета будут брать они. Вы ж наверняка должны быть в курсе, станица-то ваша не так и велика?

— Н-нет, н-не знаю… — Он стал заикаться, вон как разволновался! Ну да, с него теперь и первый спрос.

— А вы, получается, первым обнаружили труп, капитан? Еще до того, как сюда прибыл Полозков?

— Так точно, я…

— А дальше что было?

— Ну… он примчался, и с ним — трое, этот вот, Негодуйло, Маркуша вон, и Селезнев.

Маркуша тут остался, а другие с Полозковым к Мамонтовой помчались, там, сказал он, преступник скрывается.

— А вы не объясните, почему он отсюда сразу в дом именно Евдокии Мамонтовой кинулся? С автоматами наперевес? Брать, как вы говорите, бандита, вооруженного до зубов. Кто его надоумил? Вы? — в упор спросил Грязнов.

— Н-нет, — совсем уже растерялся участковый и начал оглядываться, словно искал чьей-то помощи либо поддержки.

— Но кто же тогда? Чеченцы? Вы разве еще застали их здесь? — сурово сверля глазами капитана, давил Вячеслав Иванович.

— Н-нет… Тут никого уже не было… «Уже», — немедленно отметил Вячеслав Иванович.

— Так вы-то сами, капитан, откуда узнали? От кого? Почему сюда пришли? По собственной инициативе? Вам что, заранее стало известно, что в этом доме будет совершено убийство? И как вы в дом-то вошли? Он же был заперт! Я сам помню, что Дарья Степановна, проводив нас, заперла дверь, потому что боялась своих «соседей», которые заставляли ее развозить по городам наркотики. Так прямым текстом и сказала. И адреса все нам дала. А они ее за это, значит?.. Разве вам не известно, капитан, что полстаницы участвует в этом преступном бизнесе? Или, наоборот, известно настолько хорошо, что вы и сами на этих делах с успехом грели себе руки?

— Н-нет… — это «н-нет» заметно уже испуганного участкового стало Грязнову надоедать.

— А если «н-нет», — передразнил он, — то повторяю вопрос: почему вы пришли именно сюда? Может, вам Полозков подсказал? — Вячеслав Иванович и сам «подсказал» участковому выход из его «кислого» положения.

— Он! Он!.. — обрадовался капитан. — Он же сам и позвонил мне… сказал, что надо идти сюда!

— А ему кто подсказал? — Грязнов посмотрел на растерянного «блюстителя» с иронией: давай уж, колись, все равно с тебя будут шкуру спускать… Но глаза у Жигало бегали, как у карманника, пойманного за руку.

— Ему позвонили… в Замотаевку, еще утром… он сказал…

— Так, значит, он сначала вам позвонил, а потом уже сюда прикатил из Замотаевки?

— Так точно, — обессиленно выдохнул совсем уже потерявший контроль участковый. — Он сказал, ему сказали… про убийство… И насилие… Он сам и примчался, потому что — «чепэ»!

— Ах, «чепэ»… И кто ж это такой умный и находчивый, а, капитан? Который все видел, все знает и вам впаривает дезинформацию, которой вы немедленно и беспрекословно верите? И бежите арестовывать не подлинных убийц, а… ну, скажем, кого-нибудь постороннего, вроде того же Антона Калужкина? На которого так просто было любую вину валить? И ведь получается так, что вы тому убийце — первый помощник, вон каким боком оно теперь к вам оборачивается, чуете?.. Да, капитан, не завидую… Впрочем, ладно, пусть с вами разбирается тот, который вас сюда определял. Мое бы право, так гнал бы вас отсюда паршивой метлой. Все вы тут скурвились. А я сам, своими руками, брал десятки таких, как вы, капитан, оборотней! Думал, покончили с ними… Нет, живучее племя… Пошли, сержант, отсюда, — бросил он милиционеру, с которым пришел в дом. — Пусть с этими деятелями их начальство разбирается… — И, выходя за дверь, обернулся и крикнул: — Подумайте над своими показаниями, капитан, а то у вас концы с концами совсем не сходятся! И пойдете вы теперь, как прямой соучастник преступления, вместе с капитаном Полозковым — паровозиком, капитан, паровозиком… Тот побледнел, и это тоже заметил Вячеслав Иванович. Ну конечно, не может не знать кошка, чье мясо съела…