Чисто научное убийство
Шрифт:
Не то, чтобы мне понравился Гай Шпринцак, и я чисто интуитивно не хотел бы видеть его на скамье подсудимых. Не понравился он мне — терпеть не могу людей, воображающих, что деньги существуют для того, чтобы их иметь, независимо от способа обогащения. Ради денег человек типа Шпринцака может пойти на обман, подкуп, подделку документов, даже на грабеж — при условии, что жертвой будет немощная бабуля, которая не окажет сопротивления. Я мог представить себе Шпринцака, в состоянии аффекта убивающего топором старуху-процентщицу и после этого вовсе не терзающегося комплексом Раскольникова. Но как-то не мог я себе представить, что этот тип является к собственному дяде, нащупывая в кармане
И был еще один момент… Нечто, противоречившее всем уликам. Какой-то фактик, на который я однажды обратил внимание, а потом забыл. И не вспоминалось. Серые клеточки, кому бы они ни принадлежали, мне или Пуаро, или даже самому Шерлоку Холмсу, обладают, как известно, своенравным характером. Когда нужно прокладывать логические цепочки между известными фактами — это пожалуйста. Если нужно факты обнаружить — с нашим удовольствием. Но вот когда заходит речь о том, чтобы связать уже обнаруженный, казалось бы, факт с уже сложенной, казалось бы, цепочкой — вот тогда клеточки начинают бунтовать. Им, видите ли, важна красота — красота факта, красота логики. Увязывать одно с другим — риск, что будет разрушена либо логическая цепочка, либо факт. Не хочется. Им не хочется, а я должен мучиться, не в состоянии вспомнить именно тот фактор, который способен поставить проблему с головы на ноги…
Впрочем, возможно, и вспоминать не о чем. Чистая психология — не вижу я Гая Шпринцака в роли хладнокровного убийцы, вот и мерещится, что должен быть некий факт, фактик, улика…
К тому же, если Гай действительно решил убить дядю, чтобы получить наследство (мотив, действительно, более чем весомый), то он имел достаточно времени на обдумывание своих действий. Почему приехал на виллу в машине, которая бросается в глаза как сигнал светофора? Дальше. Он имел достаточно времени для того, чтобы смазать пистолет, уничтожив следы недавнего выстрела, а не только протереть тряпочкой, скрывая пальцевые следы, — почему Гай не сделал этого? Почему, наконец, так легкомысленно отнесся к собственному алиби?
И все же… Я вспомнил затравленный взгляд Шпринцака, когда Роман попросил Гая показать пистолет. Племянник не просто испугался — он был в шоке, он даже о собственном адвокате забыл, и об обещании не говорить ни слова. Гай прекрасно знал, к какому выводу придет эксперт. Значит?..
Господи, да о чем здесь думать? Это в романах убийцы бывают изощренно умны, а наш, израильский охотник за наследством с его восточным темпераментом сначала делает глупость, а потом соображает. Или не соображает вовсе. Убийцы всегда глупее, чем их описывают авторы детективов. И нечего голову ломать.
И все-таки… Что же я забыл? На что обратил внимание? И когда?
К дьяволу. Я закрыл файл «murder» и перешел в директорию «history», заставив свои серые клеточки заняться более производительным трудом — во всяком случае, таким, за который мне платят деньги. Но серые клеточки переключаться не хотели: читая текст черновика собственной статьи об операции «Возмездие», я ловил себя на том, что вместо слов «террор», «акция устрашения», «артиллерия», «превентивный удар», «сирийский контингент» вижу одно и то же — «убийство, убийство»…
В пять пришла Рина и, в качестве компенсации за причиненный моральный ущерб, потребовала, чтобы я пошел с ней к сестре — смотреть на новую спальную мебель. Спальни в двух разных вариантах я уже видел сегодня, смотреть на третью, не имевшую, к тому же, никакого отношения к Иосифу Гольдфарбу, у меня не было ни малейшего желания.
Мне очень нравится Соня, сестра моей жены. Она непосредственна, как ребенок, и потому совершенно невыносима. Если меня в течение десяти минут трижды спрашивают «правда, эта обивка просто замечательна?» и при этом каждый раз требуют, чтобы я с энтузиазмом отвечал, что лучшего цвета не видел никогда в жизни, у меня начинается нервный приступ, я начинаю неадекватно реагировать на ситуацию и со стороны выгляжу, скорее всего, человеком желчным и неприятным в общении.
— Ты мог бы вести себя более вежливо, — сухо сказала Рина на обратном пути. — Почему тебе всегда трудно что-то похвалить? Соня так старалась, целый месяц бегала по мебельным салонам…
— Некий Гай Шпринцак, — ответил я невпопад, — вообще не бегал по салонам, но его мягкая мебель не хуже сониной.
Вернулись мы в одиннадцатом часу, автоответчик оказался пуст, машины Романа на стоянке не было. Пришлось лечь спать. Рина, недовольная моим вечерним поведением, посоветовала мне опять лечь в салоне, но я отказался наотрез — я видеть больше не мог никакой мягкой мебели, а уж тем более спать на ней…
Во сне мне, естественно, явилось озарение, но я не смог заставить себя проснуться, а утром единственное, что вспомнилось, это спектакль «Отелло», поставленный почему-то на вилле убиенного Гольдфарба. Живой хозяин, вымазанный сажей, бегал по своим диванам и вопил «Дай мне платок!», а Дездемона (ее роль во сне исполнял Роман собственной персоной) колотила в большом количестве венецианскую посуду.
Чепуха и бред. Утром у меня болела голова, Рина ушла на работу, не разбудив меня и не попрощавшись, и мне пришлось приложить героические усилия для того, чтобы заставить себя сесть к компьютеру и заняться анализом материалов о связях «Хизбаллы» с иранскими спецслужбами. Днем я отправился в университет, чтобы просидеть два часа на нуднейшем семинаре, тема которого была настолько далека от моих интересов (от убийства Гольдфарба, если говорить прямо), что я задремал сразу после того, как докладчик произнес «Прежде чем перейти к…»
Глава 6
Такое простое дело
— Все оформлено, — сказал Роман вечером. — Судья продлил срок содержания Шпринцака под стражей на две недели. Этого вполне достаточно, чтобы подготовить обвинительное заключение.
— Значит, он-таки убил? — спросил я с долей разочарования. Все закончилось слишком быстро.
— Да, улик вполне достаточно. Депутат Шилон на опознании сразу указал на Шпринцака. Следы около виллы были именно от ботинок племянника — совпали все характерные детали. Пуля, которой был убит Гольдфарб, была выпущена из пистолета Шпринцака, баллистическая экспертиза дала однозначное заключение. Алиби у него нет — игроки, с которыми Гай проводил время, утверждают, что он покинул компанию раньше восьми часов. Ему действительно звонили, но Шай Нахмани, которого призывал в свидетели Гай, утверждает, что еще не стал идиотом настолько, чтобы добровольно предлагать Шпринцаку деньги.
— Тогда кто же звонил? — перебил я Романа.
— Пока неизвестно, но это не меняет сути дела. У Шпринцака было достаточно времени, чтобы приехать в Герцлию и убить дядю. Он пока все отрицает, по совету адвоката, но, думаю, при его характере это протянется недолго. Он — не твердый орешек. Расколется.
Мы сидели в моей гостиной и смотрели телевизор. Звук был выключен, чтобы не мешать разговору, на экране кукла, изображавшая Биби Нетаньягу, колотила по голове куклу Арика Шарона. Генералу это нравилось — он с удовольствием подставлял под удары собственную макушку. Совсем как Гай Шпринцак.