Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
…В свое время ему предложили поработать над докторской: к тому времени у него уже был солидный задел. Сославшись на то, что не может попусту, ради престижа, терять драгоценное время, он отказался. У Озолинга странная для нашего времени излагать свои мысли. Были у него статьи в научных журналах, которые предварялись описанием условий жизни первобытного человека. К слову сказать, пишет он коряво, тяжеловесно. Любит на досуге порассуждать на далекие от науки темы. Говорили как-то о литературе.
Вспомнил Гоголя и говорит, что Николай
В работе педант. До ухода на пенсию довелось и мне испытать пресс его неумолимого педантизма, беспощадность к себе и окружающим во время работы над отчетами. Однажды пришли к нам устраиваться лаборантами два выпускника средней школы. Посмотрев на них внимательно и, видимо, не найдя адекватного их образованию пробного камня, бросил: "Пишите жизнеописание", – и вышел из комнаты.
Вчерашние школьники озадаченно переглянулись, уселись за столы, зашелестели бумагами. Проходит некоторое время, и мы, сидящие в комнате, слышим шепот: "А че писать-то?". Сдерживая улыбку, наш сотрудник объяснил им что такое жизнеописание. Парни повеселели и приосанились: "Так бы и сказал: пишите автобиографию. А то жизнеописание какое-то. Ехидный, видать дед".
Ехидства у Ивана Христофоровича хоть отбавляй. Как-то сидел молча полдня, работать не хотелось. Чтобы Иван Христофорович не засек, как сачкую, я постоянно хлопал дверцей письменного стола, шелестел бумагами. Но Озолинга на мякине не проведешь. Встает, подходит ко мне и начинает: "Хе-хе, да вы, молодой человек, оказывается, философ". По простоте душевной от смущения я зарделся: "Ну что вы, с чего вы взяли?" – "А с того взял, что вы полдня мух ловили, вместо того, чтобы работать!". – приземлил меня
Иван Христофорович".
Бектас Ахметов. "Приложение сил". Из дневника младшего научного сотрудника. "Простор". 1983 г., N 11.
…Озолинг, что-то напевая про себя, зашел в комнату, поставил на стол портфель. Ерема все про всех знает и говорит: И.Х. поет в том случае, если с утра поставит пистон Марии Федоровне.
Озолинг сегодня пел: "Меня не любишь, – так берегись любви моей".
В комнату зашла Фая.
– Здравствуйте, Иван Христофорович! Давно вы не были у нас.
– Давно-о-о. Вот сегодня пришел, а Жаркен Каспакович вновь перенес семинар. Три дня жду… Никак не дождусь.
Я тронул за плечо Шастри и пропел на ухо: "Трое суток шагать, трое суток не спать…".
Шастри с удовольствием и громко подхватил: "Ради нескольких слов на семинаре…".
Озолинг и Фая не обратили на нас внимания.
– Чаю хотите? – спросила Фая. – Нет? Чем занимаетесь?
– Сижу в библиОтеке. – Библиотеку И.Х. произносит с ударением на букву "о". – Вечерами гуляем с Марией Федоровной. Вчера ходили в кино.
– Какой фильм смотрели?
– "Генералы песчаных карьеров".
– Понравился?
– Нет. Картина отвратительная.
Фая забрала счетную машинку и ушла к себе. Озолинг подошел ко мне: "А что у вас?".
– Ничего.
– Как всегда?
– Как всегда.
– Хе-хе… – Озолинг осклабился, повеселел и спросил. – Что,
Жаркен, вас так еще и не озадачил?
– Почему же? Озадачил.
– И чем же он вас озадачил?
– Вторичными энергоресурсами.
– И что там?
– Вот вы предложили в диссертации Нурхану отталкиваться от идеального аналога металлургического процесса… Так?
– Та-ак… – Иван Христофорович смотрел на меня с усмешкой.
– Жаркен Каспакович советует исследовать изменчивость к.п.д. утилизационных установок эксергетическим методом.
– Эксергетическим? Хорошо. И что вы надумали с ним делать?
– Ну…, – неопределенно протянул я, – Прежде всего я должен, как энергетик…
– Что-о? – И.Х. сделал серьезное лицо. – Кто энергетик? Вы?
– Да… – я опешил и залепетал. – Я… Да… как…
– Так вы утверждаете, что вы энергетик?
– Я? – Озолинг вверг меня в непонятку, почему я переспросил.
–
Кто же тогда я, если не энергетик?
– Кто угодно, но только не энергетик, – окончательно прибил меня
И.Х.
Озолинг развернулся к Шастри и стал что-то бормотать.
"Во гад, – подумал я, – Когда-нибудь ты у меня за это ответишь…
Я тебе обновлю кровь, устрою тебе за контрудар в Померании штурм
Зееловских высот. Майн готт тому свидетель".
Во мне ожили заголовки газет 60-х. про реваншистов из Бонна.
"Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. – думал я.
–
Озолинг толкает меня к пересмотру Восточной политики Брандта и Шмидта".
Из-за Озолинга возникли у меня претензии и к товарищу Сталину – по части упущений в воспитании неперевоспитуемых.
Самое обидное, что Озолинг прищучил меня по делу. Энергетик я липовый. Я не разбираюсь ни в теплотехнике, ни в электричестве и что хуже всего, и в экономике энергетики ни бум-бум. Четвертый год подряд слышу на семинарах разговоры про замыкающие затраты, а что это такое, понять не могу.
"По телевизору новости. Старик ходил по комнате, его зять за столом читал журнал. Старик неожиданно остановился перед телевизором и, глядя на экран, произнес: "САСШ!".
– Что? – оторвался от журнала зять.
– САСШ, – повторил старик, – Североамериканские Соединенные
Штаты. Так до войны назывались Соединенные Штаты Америки".
Х.ф. "Послесловие". Сценарий Алексея Гребнева и Марлена
Хуциева. Постановка Марлена Хуциева. Производство киностудии
"Мосфильм", 1984.