Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
Шастри уныло махал портфелем.
– Ты это серьезно?
– Серьезно.
– Хорошо тебе.
У Шастри все всерьез. .
Утром разбудила мама: "Хаким звонит".
– Из роддома жену выписываю. Поможешь забрать?
У Хаки родился второй сын. Жену с ребенком мы привезли, разместили в комнате, сами уселись на кухне. Мясо Хаки сварил ночью.
– Выпьешь?
Гидролизные кошмарики Усть-Каменогорска успели выветриться из памяти. Завязать еще успею.
– Как
– Куда с Нурханом вчера ломанулись?
– К Умке.
– К Умке?
– Шастри вообразил, что уже и она его хочет.
– Дурной он.
– Дурной? Да нет. Страдает полным отсутствием комплексов.
– Это болезнь.
– Считаешь?
– Конечно.
– Смотрю я на него и думаю: "Он то, как раз живет правильно".
– Правильно? Может быть.
– Потом у него все у него дома.
– Это так.
– Пойду я.
– Может допьем?
– Дома хай вай будет. Я дурак, сказал матушке, что бухать завязал. Потом… Новый год…
Хай вая не было. Пришли дядя Ахмедья и тетя Шура. Дядя прошел к
Валере в спальню, тетя Шура разговаривала с Шефом:
– Нуртас, сколько тебе лет?
– Тридцать четыре.
– Тридцать четыре? – Тетя Шура затянулась сигаретой. – Для мужчины хороший возраст. Почему не женишься?
Шеф от напоминаний о женитьбе устал зеленеть. К тете Шуре он относится хорошо, потому и отделался неопределенным: "Надо бы".
– Бекетай, – перешла от Шефа ко мне тетя Шура, – дочку видишь?
– С полгода не видел.
– Скучаешь?
– Скучаю.
– Сильно скучать ты не можешь. Мало пожили вместе. Ну ничего… -
Она потушила сигарету. – Дочка вырастет и все поймет.
Из спальни вышел дядя Ахмедья, за ним папа. Он что-то сказал, дядя Ахмедья обернулся и в этот момент отец стал оседать. С кухни в коридор выскочил Шеф и успел подхватить его. На руках он занес
Валеру обратно в спальню, уложил на кровать.
С врачами скорой разговаривала тетя Шура.
– У агатая инсульт.
В двухместной палате папа пока один.
– Тогда… – отец хорошо помнит, что с ним произошло осенью
73-го. – Когда я дома упал… Надо было сразу обратить внимание…
Впрямую он не напоминает, кто его тогда довел до криза. Смотрит на меня, как бы пытая: помнишь? Я хорошо помню его возвращение из
Минвод.
Пришел проведать отца незнакомый мне моложавый толстяк.
– Ты в свое время хорошо гулял… – Сочувственно говорит кругляш отцу. – Теперь расплачиваешься за молодость. Да…
Папа молчит. Мне бы заткнуть рот этому баурсаку. Но я тоже промолчал.
В соседнем писательском доме живет под
Большого. Шалгимбаев в республике человек известный.
В магазине Шеф столкнулся с Большим. Эдька несколько лет вкалывал в Джезказгане на шахте взрывником и месяц назад переехал с семьей к отцу.
Большой взялся за ум, не пьет, рассуждает дельно.
– Думаю семью оставить у родителей, а самому махнуть обратно в
Джезказган. Нуртасик, поехали со мной? Поработаешь взрывником.
Деньги платят хорошие.
Шеф не то чтобы загорелся. Вообще-то он не против, но уклоняется от прямого ответа. Что тут в самом деле мудрить?
"Все у тебя Нуртасей нормалек. – думал я. – Главное, что у тебя член Политисполкома Коминтерна работает. Я то думал… Тридцать четыре года – для мужика это не возраст. Женишься, будут у тебя дети. Как ты любишь возиться с малышней! Родится у тебя спиногрыз, может и не один. Будут у меня племяши от Шефа. Братья и сестры
Дагмар. Что нам еще нужно?".
– Паспорт я где-то посеял.
– Паспорт в два счета восстановим. – Шалгимбаев засмеялся, положил Шефу руку на плечо. – Вот только отойду после ранения.
Неделю назад незнакомые щеглы в нашем районе порезали Большого.
Эдька через местных ищет их.
Сорок шестая школа, где Шеф и Большой учились до четвертого класса, в двух шагах от дома. До сих пор осталась восьмилеткой. Оба вспоминают одноклассницу Людку Арсентьеву.
– Интересно, где она сейчас?
– Где? – Шеф пожал плечами. – Замужем, наверное, детей растит.
– Ты был в нее влюблен.
– Не я один.
Знать, Арсентьева не простая одноклассница, если оба до сих пор не могут забыть ее
С Людой Арсентьевой Шеф расстался в пятом классе. То был пятьдесят шестой год. В том же году он перешел в 39-ю школу, в класс, где училась тогда Таня Репетилова. О Репетиловой Шеф молчит с
63-го года.
" Подбрасывают…"
Инженеру ВЦ КазНИИ энергетики Валентину Гойколову под пятьдесят.
Родом он из верненских казаков, что до революции собирались кругом у
Пугасова моста. Мужик экзотично темный. Его небылицы о казахах слушаем мы с Хаки.
– Кунаев позвал в гости весь Верховный Совет ЦК, – рассказывал
Валентин, – Они обсуждали с Кунаевым как присоединиться к Китаю…
Потом напились и на столе заплясали голые казашки…
– Валентин, ты мракобес! – разбалделся я.
– Не веришь? – верненский казак обижен недоверием. – А ведь там были люди и из Верховной прокуратуры.