Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
Кощунство кончилось тем, что Марадона принесла Кальмару кольцо свежего казы, и тот смущенно запихал его к себе в сумарь.
Время прошло. Марадона разобралась с институтскими и теперь знала кто чего реально стоит. Про то, что она в растерянности от того, что не знает, как поступать с казы, Марадона немного загнула. Несколько раз я наблюдал, как в гостях она упарывала казы за обе щеки в таком темпе, что другим не досталось.
…Кальмар сел на место и виновато пригнул голову.Макс ничего не сказал, Узак спрятал улыбку
Марадона ноль внимания.
– Я хочу выпить за хозяев этого дома… Мы любим Узака и Раю.
–
Марадона повернулась ко мне. – Вот Бек не даст соврать…
– Бек как раз и даст соврать, – не выдержал Кальмар.
Узак засмеялся, Макс с Марадоной присоединились к нему.
Марадона знает, кто чего реально стоит, и при всем этом ведет себя без всяких там кылтын-сылтын. Не один Шкрет считает меня первым в лаборатории бездельником. Марадоне не важно, бездельник я или трудяга. Кроме того, что она говорит, что характером я похож на ее отца, так еще Марадона видит во мне надежного товарища. Я пользуюсь ее расположенностью. Надо деньги на опохмелку, я к ней: "Марадона, шланги горят…" и она бежит по институту занимать деньги. В горячности нужен совет и молодка рассудит, подскажет, не даст наломать дров. При ней я еще ни разу не выходил из себя, но она предупреждает Терезу Орловски: "Бека не доводи".
Хочешь…
Проснулся и выглянул в окно. Душно и небо затянуто низкими облаками. Девятый час. "Можно еще поваляться", – подумал я и вновь нырнул в кровать.
Еле слышно зазвенел телефон. Прошло шесть-семь звонков, телефон не умолкал. Так долго по утрам никто не напрашивается на разговор.
Хлопнула дверь столовой, к телефону прошлепала мама.
Матушка разговаривала негромко, с первых ее слов меня обложило тревогой. Я сжался в комок.
– Да, да… Что-о? Хорошо. – Мама положила трубку и взвыла:
"А-а-а!".
Я все понял и выбежал в коридор.
– Кто? – спросил я и уточнил. – Джон?
– Нет. – Матушка потеряла способность владеть собой и продолжала завывать. – Улан.
Ситка? На мгновение отлегло.
– Он живой?
Мама кивнула и тихо сказала: "Собирайся. Поедем в больницу".
Опираясь на палочку, в коридор вышел папа и просипел: "Улан?".
Жизнь, ты помнишь солдат,
Что погибли, тебя защищая…?
Заведующая шестым отделением, субтильная женщина средних лет. Она и лечащий врач Нина Ивановна усадили маму на стул.
– Улан болеет двадцать семь лет. – напомнила завотделением.
–
Можете себе представить, какая выпала лекарственная нагрузка… В первую очередь поражаются жизненно важные органы.
– У него что-то с почками?
– Нет. – недовольно посмотрела на меня заведующая шестым отделением. – Печень.
– Это брат Улана. – пояснила Нина Ивановна.
– Вчера у Улана случился приступ. Мы вызвали врача-терапевта…
Сейчас
Но… Поймите.
– Можно к нему пройти?
– Можно.
Ситка с желтым лицом стоял со спущенными штанами, рядом тазик.
Медбратья возились с катетером.
– Ситка, принести тебе кефир? – спросил я.
Закинув голову назад, Ситка Чарли простонал:
– Кефир не надо. Принеси лучше пепси…
Я сбегал в гастроном, принес две бутылочки. Ситка отпивал мелкими глотками и продолжал стонать.
Мама тронула меня за руку:
– Может к Жантасу зайдешь?
Я мотнул головой: "Нет".
Нина Ивановна во дворе разговаривала с главврачом психушки.
Приехала скорая. Санитары подвели Ситку к машине и уложили на носилки. Лечащий врач протянула фельдшеру пакетик.
– Вы только не нервируйте Улана. Он хороший… – Нина Ивановна хлопотала о Ситке так, как будто передавала скорой помощи не шизика, а пострадавшего от обвала в забое передовика-шахтера. – Если он возбудится, сделайте укол седуксена…
Рафик скорой уже выезжал из ворот больницы, когда мама злобно посмотрела на меня и крикнула:
– Что стоишь?! Езжай с ним!
Я влез в рафик и сел возле Ситки. Брат потерял сознание.
Девушка в сети
Я позвонил Кэт.
– Ты наверное слышала, что у меня есть больной брат
– Слышала.
– Он умирает.
– Что с ним?
– Кишечная непроходимость.
– Я думаю, для вас было бы лучше, чтобы он умер. И для него, думаю…
Лучше бы тебе вообще не думать…
Ночью Хаджи и я пошли в больницу. Был первый час и мы долго стучали в двери хирургического отделения. Вышла медсестра и сказала, что Ситке сделана операция и сейчас он спит.
Белое Солнце пустыни…
Проснулся в полвосьмого и позвонил в шестое отделение.
– Здравствуйте, Нина Ивановна. Это брат Улана.
– Вам известен результат? – спросила лечащий врач.
– Нет.
– Улан умер.
– Хорошо.
– Чего ж хорошего?
Я сказал "хорошо" не в смысле хорошо, что Ситка умер, а в смысле
"понял". Но объяснять некогда, надо подготовить родителей.
Я положил трубку.
Чааашма…
Бахтишке за письменный экзамен по математике поставили банан.
Вместо Риги он уезжал обратно в Ташкент. Звонила Роза. Беспокоится, что на следующий год Бахтишку могут забрать в армию. Там вполне возможно угодить и в Афганистан.
В сентябре 1995-го Роза вспоминала 1961-й год:
– Я спросила твоего отца: "Дядя Абдрашит, а кого вы из детей больше всего любите? Наверное, Бектаса… Он же самый маленький.
Нет, – сказал дядя Абдрашит, – Улана".
…Дядя Боря разговаривал с нашим земляком.
– Абдрашит Нуртас туралы але бильмийма? – спросил земляк.