Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
– Ну…
– Говори правду. Мне известны ее желания.
– А… Ну да… – У Гуррагчи заблестели глаза. – Она не выпускает из рук моего лысого. Говорит: "Какой Хали у тебя…насвайчик!".
Я представил на миг, как это может проделывать Умка, и содрогнулся. Ужас состоял в том, что она нисколько не пала в моих глазах. Наоборот.
– Ты только никому не говори. – попросил монгол.
– Конечно.
На следующий утро я собрал лабораторный актив на чердаке.
– Гуррагча Умку дрючит. –
Девки нисколько не удивились.
– Давно? – равнодушно спросила Кэт.
– По моим данным, с середины июля.
– Пусть дрючит. – сказала Тереза Орловски. – Ты то что переживаешь?
Да не переживаю я. Тетку жалко.
Пусти свинью за стол, она и ноги на стол положит. Умка баловала монгола. Испекла лимонный пирог, на котором выложила из теста буквы
"Хали". Гуррагча отвечает ей взаимностью: водит домой к ней друзей-анашокуров. Умка гостям рада, ухаживает за щенками. Дойдет до того, что и сама станет закуриваться.
А что? Хорошо бы.
Никогда я не был на Босфоре…
Неделю спустя после сороковин, вечером мама долго гремела посудой на кухне. Зашла ко мне в комнату и ни с того ни сего поперла на меня:
– Эй, акмак! Ты вообще о чем думаешь?
– Ты что?
– Вставай. Надо поговорить.
– Спать хочу. Утром поговорим.
– Кому говорю, вставай! – Глаза у нее воспаленные, злые.
Что с ней?
– Что такое?
– Что такое, что такое! – передразнила она. – Пошли на кухню.
Нашла время. Ладно, пошли.
– Матушка, что за базар среди ночи?
– Кыдымга базар.
– Давай говори.
– Ты когда-то хотел писать?
– Когда это было! Сейчас не хочу.
– Почему?
– Мама, я бездарь.
– Кандай еще бездарь? – Матушка злилась все больше и больше.
– Я уже пробовал. Ничего не получается.
– Как не получается?
– Так не получается. Два слова напишу – самому противно и себя жалко становится.
– Ерунда! – с видом знатока отрезала мама. – Газеты читаешь?
– Ну и…
– Журналы читаешь?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Хочу сказать: садись за стол и пиши!
– Что?
– Нишего! Покажи всем, что Ахметовы не мертвые!
– Завязывай…
– Я тебе покажу завязывай! – матушка сорвалась на крик. – Хватит дурака валять!
Я оторопел. Она знала, как когда-то я хотел писать. Но дело ведь в том, что я убедился, – чтобы писать, действительно нужны задатки.
– Мама, – я опустил голову, – мне очень хотелось писать. Но у меня ничего не получится.
– Получится, – мама заглянула мне в глаза и попросила. Уже не сердито, по-матерински, – Ты только меня слушайся.
– Я и так тебя слушаюсь.
– Надо иметь самолюбие. – сказала она. – Я требую показать нашим врагам, кто такие
Меня пробрала дрожь.
– Мама, – я покачал головой, – если бы ты знала…
– Я все знаю, – матушка успокоенно улыбнулась, – Не бойся.
Соберись и все получится.
– Хе…
– Я сказала, соберись, – она посмотрела туманным взором на дверь в столовую и загадочно сказала. – Тебе помогут.
– Ты с ума сошла? Кто мне поможет?
– Помогут, – уверенно подвела черту мама. – Теперь иди спать.
30 сентября по ЦТ в программе "Время" Вера Шебеко сообщила:
"За большие заслуги в развитии советской науки и в связи с
70-летием со дня рождения Президиум Верховного Совета СССР наградил академика Академии наук Казахской ССР Шафика Чокиновича Чокина орденом Октябрьской революции".
1 октября народ с утра народ поздравляет "папу". На втором этаже, у входа в приемную юбилейная фотовыставка. "Ба, – поразился я, – да наш директор историчен!". Я остановился у фото, где Чокин снят с
Авереллом Гарриманом. С этим-то он когда успел снюхаться? Фотографии с Кржижановским по центру экспозиции.
Каждой лаборатории отведено десять минут на поздравление. Анна
Григорьевна запустила нас в кабинет после лаборатории гидроэнергетики.
Директор в кресле, на столе гора адресных папок.
Каспаков волнуется. Не мудрено – неделю не бухал. Вместо того, чтобы сказать что-то от себя, зачитал приветственный адрес.
Шафик Чокинович кивнул и, не вставая, выступил с ответным словом:
– Вашей лаборатории принадлежит главная роль в энергетической науке Казахстана…
От радости Каспаков зажмурился, Шкрет покачал головой. С ролью они, мы все, согласны и, черт побери, приятно. Мы не знали одного.Точно такие же слова в тот день Чокин говорил и другим лабораториям
Расширенное юбилейное заседание Ученого Совета КазНИИ энергетики в актовом зале. От Академии Аскар Кунаев вместо себя прислал одного из вице-президентов и главного ученого секратаря. Приехали ученики
Чокина из Киргизии, Узбекистана, в зале много станционников. Ярче всех поздравил главный инженер Алма-Атаэнерго:
"Ваше, Шафик Чокинович, имя, золотыми буквами будет высечено в скрижалях истории науки…".
По коридору именинником ходит Темир Ахмеров: "Поздравляю с орденом!". – говорит он встречным. Мягкий стал.
На банкет приглашены завлабы и старшие научные сотрудники. В ресторан мелкоту не позвали. Но возбуждение охватило и челядь. Даже
Кэт заявилась при параде – одела белый костюм.
– Узбек не зря ревнует тебя к Чокину. – заметил я.
– Ты о чем? – спросила она.
– Вырядилась не как любовница директора, а как его любимая жена.