Чм66 или миллион лет после затмения солнца
Шрифт:
– Скажи, – всматривалась мне в глаза Светлова, – а какие тебе девушки нравятся?
– Хм… Какие нравятся? – задумался я и ответил – Разные…
– Ну а все-таки?
– Э-э… Такие…, у которых, как бы тебе сказать… не все правильно с симметрией.
– У-у…! – развеселилась художница. – Какой ты умный!
Она сидела, упираясь ладонями в раскинутое полотенце, и прищурившись, смотрела на Солнце.
– Хочешь, я нарисую твой портрет?
– Хочу.
– Пойдем завтра в Лягушачью бухту,
– Песню из кинофильма "Новые приключения неуловимых".
– А… "Русское поле"… – протянула художница и заметила. – У тебя нет слуха.
– Знаю.
– "По-о-ле… Русское по-о-оле… Я, как и ты ожиданием живу…".
– пропела Русалка.
Со слухом у Светловой тоже "Оптимистическая трагедия".
Кайрат вылез из воды, прилег рядом.
– Лена, ты дашь свой московский адрес?
– В гости хотите? Приезжайте.
Самая прозрачная вода в Коктебельском заливе в Лягушачьей бухте.
Русалка стояла по пояс в воде, я опплывал ее под водой в маске.
Журчали в ушах ручейки, солнечные зайчики прыгали по неподвижному телу художницы. "Их-ти-андр, андр-андр – андр…". Лена не Гуттиэре, она – Афродита.
На берегу Кайрат вертел в руках свой портрет. Поэт не знал как оценить акварель.
– Ты тут как Чингисхан. – сказал я и засмеялся.
– Перестань. – недовольно сказал Кайрат. – У тебя противный смех.
Лена сидела, обхватив колени руками.
– На следующее лето я поеду в Париж.
– В Париж?
– Да, в Париж. – повторила Русалка.
– Это ж как ты поедешь?
– Да уж поеду.
– И что ты там будешь делать?
– Рисовать. – Она посмотрела на меня. – Я заберу тебя с собой в
Париж.
– Балдеешь?
– Нисколько.
– Кто же меня выпустит без намордника?
– Со мной выпустят.
– А что я там буду делать?
– Ничего. Будешь со мной… Я куплю тебе дубленку…
– Дубленку? Что это?
– Шубенка хорошая.
– А-а…
– Ты хочешь в Париж?
– Честно? – спросил я и ответил – Нет.
– Почему?
"Знала бы ты, почему мне ничего не хочется, – подумал я, – тогда бы тебе непременно захотелось взять в руки домбру и воспеть красоту крымских степей".
– Не знаю.
– Вы когда уезжаете на экскурсию?
– Через два дня.
– Сколько пробудете?
– Два дня.
Через два дня Кайрат и я уезжали на экскурсию по Южному Крыму. А еще через день улетали домой.
" – Войны без потерь не бывает, товарищ Черчилль… сказал товарищ Сталин.
– Все это так. – ответил товарищ Черчилль и попытался высклизнуть. – Но может поручим это нашим начальникам штабов?
– А мы здесь для чего? – спросил товарищ Сталин".
Х.ф. "Освобождение". Авторы
О.Курганов, Ю.Озеров. Режиссер Ю.Озеров.
В летнем кинотеатре Дома творчества "Гром небесный" с Жаном
Габеном, Жоржем Жере и Мишель Мерсье.
" – Женись на ней…И она родит тебе маленького
Брассака. – сказала женщина.
– Но Брассак не от тебя – это уже не Брассак. – сказал старший
Брассак".
С прошлой осени я вновь мечтал. Мечтал о сыне. Мечтал по дороге в институт и обратно. Я шел в институт и представлял, что вдруг все каким-то необъяснимым образом образуется, и у меня, неважно от кого, родится сын.
Я мечтал о сыне с грустным отчаянием безумной надежды и видел нас обоих где-нибудь у моря, гуляющими по набережной. Мой пацаненок держит меня за руку, что-то спрашивает, я наклоняюсь к нему, поднимаю на руки, сажаю к себе на шею и мы идем, и идем.
…Русалка смотрелась в зеркальце. Кайрат попытался расстегнуть верхнюю пуговицу на ее плавках.
– Эй, ты что задумал? – Лена бросила зеркальце на одеяло и удивленно посмотрела на поэта.
– Тебе будет легче. – объяснился находчивый Кайрат.
– А.а…- сказала Русалка и сама же расстегнулась на одну пуговицу.
…Мы искупались и лежали рядом. Она на спине, я на животе.
– В Париж ты не хочешь… – сказала Светлова и спросила. – А чего ты хочешь?
Чего я хочу? Я хочу всего лишь маленькой малости – хотеть ее.
Хотеть безумно, как хотел жену Сатыбалды, как желал медсестру Валю.
Я пошутил. Хотеть это не маленькая малость. Хотеть – это все.
Я придвинулся вплотную к Русалке и прижался к ее груди. Она немедленно отстегнула бретельки лифчика и я с головой погрузился в плоть студентки Полиграфического института. Мягкая горячая кожа
Русалки источала запах поднимавшегося на медленном огне молочка.
Иная прелюдия не только имеет самостоятельное значение, но и стоит симфонии. Все зависит от желания и умения сотворить вступление как можно более цельнотянутым. Мне помогало Солнце поселка
Планерского. Оно стояло в зените и испепеляющим жаром замедляло естественный ход движения желаний, дозволяя тем самым, нам обоим делать все на свете без риска преждевременных разочарований и провалов. Потому, что если что и случится вдруг из досадливо непредвиденного, то все опять же можно свалить на все то же Солнце.
– Вы чем тут занимаетесь? – сверху раздался голос Кайрата. И не дождавшись ответа, маленький купальщик сказал. – Ну я пошел.
Солнце замедлило круг и застыло в мертвой точке на одном перпендикуляре с Карадагом. Догадавшись, что может таиться за полудремой Русалки, я отстегнул с ее правого бока две пуговицы и потянул вниз ситчик ее тугих трусиков.