Чокнутая будущая
Шрифт:
Алеша заснул, едва уехали последние гости. Я побродила по темному саду, а потом механически взялась за уборку.
Мне нужно было занять руки, потому что мысли терзали самые безрадостные.
Вдруг с беспощадной очевидностью пришло осознание: все совершенно неправильно.
Все-все в моей жизни не так, как нужно.
Бестолково и болезненно.
Зависнув на этой мысли, я сгрузила грязную посуду в раковину, вытерла руки и прошла в спальню.
Алеша дрых, широкой раскинувшись на кровати
Остановившись в паре метров от него, я долго смотрела на красивое, но уже немного поплывшее лицо.
А потом пошла спать в бабушкину комнату.
Глава 27
Утром я проснулась от долгого звонка в калитку. Зевая, вышла на крыльцо и увидела аккуратную тетушку с целым ящиком чистящих средств.
— Привет, — сказала она деловито, — я Нина. Меня Антон прислал.
— Ага, — согласилась я, потому что бросила вчера уборку на середине, а сейчас на меня навалились усталость и апатия. — Проходите пожалуйста. Спасибо вам большое. Хотите кофе?
— Я сама приготовлю. Сделать вам что-нибудь на завтрак?
Мы прошли с ней на кухню. Нина и глазом не моргнула, увидев горы грязной посуды повсюду.
Антон говорил, что несколько раз в неделю к нему приходит волшебная фея, и мне было любопытно познакомиться с ней.
— Простите, — сказала я, — у меня и правда нет сил.
— Это ничего, — проворковала она успокаивающе, — это пройдет.
— Вы когда-нибудь уходили от мужа? — спросила я, пристраиваясь за стол.
— О, — она обернулась на на меня, лукаво улыбаясь. — Было дело. Это как с пластырем — надо срывать резко и быстро.
Наблюдать за Ниной было чистое удовольствие. Засучив рукава и повязав фартук, она делала все одновременно: поставила турку на плиту, вытерла со стола, взбила яйца, нашла молоко и сковородку.
Поставив передо мной кофе и омлет, она взялась за посуду.
Я подняла забытый на табуретке телефон. Три сообщения от Антона.
«Я дома. Один.»
«Из-за чего ты так сильно расстроилась?»
«Позвони, когда сможешь.»
Я читала их снова и снова, пока мои ресницы не слиплись от слез.
Алеша проснулся ближе к обеду, когда Нина уже закончила уборку и ушла, оставив за собой запах свежести и безупречную чистоту. Она даже посуду убрала обратно в кладовку.
Я так и сидела за кухонным столом, прислонившись спиной к стене и уставившись в одну точку.
Мой муж.
Большой ребенок.
Человек, недовольный личной жизнью своих бывших жен.
Беззаботный отец.
Блистательный актер.
Красивый мужчина.
Эгоистичный и безответственный.
Все, кем он являлся, не имело ни малейшего значения — потому что он не хотел от меня детей, а я по нему нисколечки не скучала.
Я жила без него пять дней в неделю, и
Говорила себе: «не хочу потерять Антона, поэтому буду с Алешей», но разве это не было огромным заблуждением?
Разве один мужчина должен быть с тобой для того, чтобы удерживать другого?
Когда я стала такой запутанной, такой трусливой, такой лживой?
Что сказала бы бабушка?
— Доброе утро, — помятый Алеша выпил три кружки холодного компота из холодильника, закусил остатками пахлавы и извлек большой кусок торта. Он даже не удивился тому, что в доме все убрано, не похвалил меня, не спросил, когда это я все успела.
— Доброе, — меланхолично согласилась я. — Может, позавтракаешь нормально?
— Торт — это отличный завтрак, — объявил Алеша, — лапочка моя, свари мне кофе, пожалуйста.
Я покорно встала, чтобы выполнить его просьбу. Внимательно наблюдая за тем, чтобы кофе не убежал по своему обыкновению, сказала как можно увереннее:
— Алеша, давай разведемся.
Звякнула ложечка о блюдце.
— Мирослава, ну что за детские выходки, — сказал он раздраженно. — Думаешь, я не видел, с каким недовольным лицом ты проходила весь вчерашний вечер? Да на тебе же написано просто было, что ты не рада гостям! Это было ужасно неловко, знаешь ли. Как я буду смотреть в глаза коллегам? Они подумают, что моя жена — мегера.
— Ты сейчас отчитываешь меня? — поразилась я и посмотрела на него — не шутка ли?
Разумеется в эту минуту мой кофе с торжествующим шипением вырвался из узкого горлышка и разлился по белоснежной плите.
Сердито швырнув турку в раковину, я схватилась за тряпку.
— Сам вари себе кофе, — сказала отрывисто, — ну или заведи себе пятую жену для этих целей.
— Пять жен — это уже Синяя Борода какой-то, — пробормотал Алеша обескураженно. — Мирослава, у меня и без тебя голова болит. Слушай, может мне в баню сходить? Авось и полегчает.
— Баня остыла.
— Ну подкинь в нее дров.
Охохохонюшки, и как это предыдущим женам только удалось развестись с ним?
— Алеша, — произнесла я, памятуя о том, что терпение — это добродетель, — я на полном серьезе, тщательно все обдумав, и без всяких колебаний ухожу от тебя.
Наконец-то он сфокусировался на моих слов. Нахмурился, соображая.
— Ладно, — протянул он с величайшей неохотой, — если тебе так приспичило, давай заведем ребенка. Из-за этого ведь весь сыр-бор? В общем, я догадывался, что женщина твоего возраста обязательно рано или поздно поднимет эту тему. С Сашей все то же самое было. Но, между нами говоря, она выбрала себе совершенно никчемного кавалера.
— Вот спасибо, но нет. Дело не в ребенке, Алеш, и не в чем-то еще. Просто я не люблю тебя, извини. Вернее, люблю, но не хочу. Прости, я правда не знаю, как говорить такое. Мне очень-очень-очень сильно жаль.