Чокнутая будущая
Шрифт:
— Привет.
— Привет.
— А давай поедем куда-нибудь?
— Куда?
— Просто поедем.
Антон не был человеком спонтанных решений, ему обязательно нужна была точка назначения. Но он ответил:
— Давай.
— Ты едешь куда-нибудь, когда на пределе, — сказал Антон, когда город остался позади и под колеса легло гладкое полотно трассы.
Сбросив обувь, я подтянула колени к груди и обняла их.
— Что? — спросила рассеянно.
— Я еще помню, как ты вышла из кафе и села на
— Ты же знаешь, что с планами у меня так себе. Если бы я умела продумывать свои действия хотя бы на два шага вперед, то не оказалась бы в итоге в такой ситуации.
— В какой ситуации, Мирослава?
— В шахматах это называют патом, да?
Он вздохнул. Хмыкнул. Заговорил терпеливо и только самую чуточку ехидно.
— Ты плохой игрок. На самом деле у нас еще полно ходов.
— Сегодня я видела своего отца.
— Что? Как?
Кажется, он действительно удивился. Да, милый, я тоже.
— Мама внезапно приоткрыла завесу молчания, — мне так хотелось быть сейчас спокойной и насмешливой. Притвориться, что это всего лишь забавная история. Ну серьезно, мне почти тридцать, не глупо ли переживать из-за того, кого никогда и не было? Но получалось жалко. — Оказалось, я Олеговна, представляешь себе? А мне так нравилось сочетание: Мирослава Мироновна. Есть в нем что-то такое… экстравагантное. А Олеговной кто хочет может быть, в этом нет никакого смысла.
Антон плавно перестроился, съехал с основной дороги и остановил машину на обочине проселочной, ведущей в какую-то деревеньку. Заглушил мотор. Повернулся ко мне.
— Мирослава, — проговорил он обеспокоенно и обхватил мое лицо своими теплыми широкими ладонями.
— Мой отец биолог, — поделилась я грустно. — Скучный-скучный биолог с длинным носом. Я побывала сегодня на его лекции — и ничего особенного. Мое сердце не взорвалось и не облепило ошметками всю аудиторию.
— Ты сказала ему, кто ты?
— Неа. Не думаю, что скажу. Мне кажется, что я не та дочь, о которой мечтает каждый препод, много лет назад перепихнувшийся со своей студенткой.
— Понятно.
Он отстегнул наши ремни безопасности и притянул меня к себе. Обниматься в машине при некоторой ловкости довольно удобно. Ну, удовлетворительно. По десятибалльной системе обнимашек на пятерку. Хорошо, на тройку. Но я все равно с удовольствием прижалась к нему так сильно, как только смогла.
— Мирослава, — прошептал он, целуя меня в волосы, — просто в качестве предложения… Может, дашь ему возможность решить самому?
— Думаешь? А вдруг…
— Ты не можешь отвечать за поступки других людей. Только за свои собственные.
— Легко тебе говорить. А если я ему не понравлюсь? А если понравлюсь, а он мне нет? Для чего все усложнять, если можно сделать вид, что ничего не было?
Антон засмеялся, чуть отстранился, еще несколько раз слепо меня поцеловал.
— Поступай, что хочешь.
— Я могу посмотреть карты…
— Как хочешь, — он вскинул руки, сдаваясь. Пристегнул
— Что это за ответ такой?
— Мирослава, — выруливая обратно на трассу, Антон так сосредоточился на дороге, что говорил малость автоматически, — ты никогда не думала, что я тоже понятия не имею, что с тобой делать?
О.
Я представила себе, как он сидит за столом в своем безликом кабинете и глубокомысленно раздумывает над такой загадкой вселенной, как Мирослава.
Возможно, даже нервно ломает карандаши при этом.
Или, допустим, пишет уравнения.
Или рвет на себе волосы.
Повернувшись к нему всем корпусом, я внимательно уставилась на Антона.
— А что на этот счет говорит твой психолог?
— Если бы психологи помогали в отношениях с женщиной, то они брали бы за свои услуги совсем другие деньги.
— Так, ладно, — устав от своих собственных переживаний, я охотно переключилась на его. — Давай представим, что я тот самый супер-психолог, который одним махом решит все твои проблемы. Вещайте, пациент, что именно вас тревожит в отношениях с такой прекрасной со всех сторон женщиной, как я. То есть, Мирославой Мироновной. Тьфу, Олеговной.
Антон покосился на меня, на что я ответила преданной и серьезной моськой.
— Скажем, мне надоело, что я не могу поцеловать такую прекрасную со всех сторон женщину, как Мирослава Мироновна тьфу Олеговна, там, где мне приспичит. Например, в центре города. Или скажем, мне надоело проникать в ее дом огородами, а автомобиль оставлять у конторы.
— Так соседи же… А… Ну в смысле. Вот ты о чем.
Я покивала китайским болванчиком, не зная, что еще сказать.
— Доктор? — вопросительно-нервно протянул Антон.
— Продолжайте-продолжайте, — пробормотала я, растеряв весь задор.
Он же меня не бросает сейчас?
Было бы обидно оказаться брошенной черт знает где.
Впрочем, от географии степень обидности вряд ли изменилась бы.
— Основная беда в том, что я боюсь говорить об этом, чтобы не напугать тебя, — быстро и решительно продолжил Антон, как будто боялся передумать и хотел опередить сам себя. — Вдруг ты опять прыгнешь в поезд, догоняй тебя потом. Нет, догнать-то не сложно, но проблема в необратимости твоих решений. Р-раз, и уехала. Р-раз, и развелась. Р-раз, и решила, что отец тебе не нужен. А что, если я на тебя надавлю, и ты решишь, что быть со мной слишком сложно, тебе бы кого попроще?
— То есть, — иногда я умела соображать стремительно. Когда надо было. — Прямо сейчас мы оба боимся, что бросим друг друга? Я — тебя. А ты — меня?
— С чего ты решила, что я собираюсь тебя бросать? — изумился он.
— Ну тебе же надоело то и это…
— Мирослава, — прорычал он.
— Подожди.
Я накрыла его руку на руле ладонью. Погладила. Подышала.
Почему мне никто никогда не говорил, что от каких-то слов в груди может подняться целая буря?
Дайте мне минутку, сейчас я утихомирю ее.