Чокнутая будущая
Шрифт:
Как всегда на майские праздники, нагрузка была низкая. Все взволнованные своей судьбой дамочки или разъехались по дачам, или свинтили на отдых. Поэтому день выдался свободным, и я собиралась провести его с пользой.
Маме я не стала звонить, а просто отправила сообщение, что подала на развод. Она перезвонила почти сразу:
— Меньше года, Слава, — сказала насмешливо, — ну ты даешь. Мне действительно интересно, ты выбрала себе такого немолодого мужа потому, что тебе не хватало отца в детстве?
—
— Кафедра биологии в местном университете, — вдруг отчеканила она, — Стравинский Олег Дмитриевич.
— А?
— Рот закрой, — засмеялась мама с такой уверенностью, как будто могла видеть сейчас. — Стравинский, мой препод. Твой непутевый папаша. Привет ему.
И повесила трубку.
Я немедленно набрала ее снова, не с первого раза попав на нужный значок.
— Какой еще Олег? — закричала я. — Я же Мироновна по паспорту!
— Ну, это же лучше звучит, чем Олеговна. Чем ты недовольна?
Слышали? Вы все это слышали?
Да у меня даже отчество липовое!
Заревев от обиды, я некоторое время пометалась по дому, а потом бросилась на интернет-страницу университета.
Открыла ее.
Закрыла.
Выскочила в сад и начала перекапывать длинную грядку под зелень.
Бросила лопату и, усевшись, прямо на землю, снова достала телефон.
Стравинский, Стравинский…
Вот он, голубчик.
Почему качество фото такое невнятное?
Обычный мужчина. Лысоватый. Нос довольно длинный. Лицо… ну лицо. С той самой натянутой улыбкой, когда человека ставят у белой стенки и заставляют фотографироваться.
Мда.
В моем воображении отец представлялся невероятным красавцем. Дядей Степой милиционером и Антонио Бандеросом в одном лице.
А это что такое?
Подождите-подождите. Что сказала мама? Что он бы ее преподом?
Мой отец спал с собственной студенткой?
Да что же это такое делается-то!
Тут я еще немного поплакала, а потом приняла душ, переоделась и поехала в университет. Там как раз проходили дни открытых дверей для будущих абитуриентов, и я надеялась, что мой случайный папочка не отлынивает от этой повинности.
Не сказать, что я знала, как именно собираюсь поступить.
Вроде бы неуместно сваливаться на человека, как снег на голову, с воплем «здравствуйте, я ваша тетя», да? То есть, дочь, конечно.
Просто мне было интересно взглянуть на него поближе.
Я же имею на это право?
Или нет?
Что такое «отец»? Человек, который однажды оплодотворил мою маму или плоть от плоти моей? Почувствую ли я зов крови и все такое?
Ехала я на автобусе, потому что так и не поняла, хочу успеть или опоздать.
В фойе скучали студенты-волонтеры. Мне они обрадовались,
— Какой факультет вас интересует? — подскочил ко мне самый бойкий.
— А Стравинский?.. — делая взрослое озабоченное лицо, спросила я с важным видом.
— Стравинский? А, биолог! У него кажется открытая лекция в поточке. 112б. Давайте я вас провожу.
Вот до чего им нечего было делать.
Что будет, если на лекции также пусто, как в фойе? Что будет, если я окажусь единственным слушателем?
Я шла за своим проводником и терзалась, терзалась.
К счастью в аудитории присутствовала горстка школьников, оккупировавшая передние ряды. Я тихо села сзади, приглядываясь к человеку внизу.
Он бубнил лекцию монотонно, без огонька. Тоскливо было Стравинскому, тоскливо было его несчастным слушателям, тоскливо стало и мне — за компанию.
А что, поинтереснее отца для своей единственной дочери, нельзя было выбрать?
Устыдившись, я принялась разглядывать его с удвоенным вниманием.
Совести у тебя нет, Мирослава!
Как можно быть такой неблагодарной?
Ты же всю жизнь мечтала об этой минуте, так давай же, немедленно стань счастливой.
Интересно, сколько ему? Судя по всему, он старше моей матери примерно лет на десять. Наверняка есть жена и другие дети. Мои братья и сестры. Как бы они меня приняли? Вряд ли с распростертыми объятиями, да? Кому весело столкнуться нос к носу с тайным грешком своего отца?
А если он одинок?
А если, лежа перед сном, жалеет о том, что так и не завел ребенка? А если я стану для него утешением?
Интересно, он вообще знает о моем появлении на свет?
Почему я не выпытала сначала все подробности у мамы?
Надо поискать его в соцсетях, вот что.
Тихо покинув университет, я купила стаканчик кофе с булочкой и спустилась по пешеходке вниз, на набережную.
Здесь готовились к завтрашнему концерту по случаю 9 мая, флаги реяли на ветру.
«Реять» — такое странное слово. Есть в нем что-то пиратское и одновременно парадное.
Реять могут еще паруса, например, а вот мои волосы — нет.
Почему бабушка умерла так рано? Вот бы поговорить с ней сейчас, чтобы она погладила меня по волосам и придумала, что делать дальше.
Что делать дальше, бабушка?
Усевшись на скамейку, я лениво наблюдала за течением реки, жевала булочку и запивала ее кофе.
Без всякой цели достала телефон, покрутила его в руках.
Гуглить своего отца или нет?
Погружаться в это дальше или нет?
Оказывается, мне звонил Антон, а я не услышала из-за беззвучного режима.
Он-то был на работе, его-то контингент прибывал к нему без оглядки на праздники.