Чрезвычайный и полномочный
Шрифт:
В целом, пока пользы от него немало. Но там видно будет.
Последняя жаба в тесте отправилась в ее отвратительный рот и захрустела.
– Итог подведем, – сказала колдунья, облизав пальцы и погружаясь в кресло-качалку возле камина. – Король уходит из Рыгус-Крока. Благородство не позволит ему усидеть дома, к тому же столь важное дело Пнилл не хочет доверять никому. Этот пункт нашего плана блестяще удался.
– Видела бы ты Бычье Сердце на заседании Совета…
– Цыц! – Колдунья плюнула в камин. Пламя взметнулось и загудело, а Хрясь покрылся ледяным потом. – Плюсом несомненным
– Он – чокнулся! – прохрюкал Хрясь.
– Знаю! Это я его чокнула…
– Ты?
Колдунья сложила тонкие губы в какой-то иероглиф.
– Как бы тебе объяснить-то попроще?.. Предполагала я, что Говорун прибегнет к силам потусторонним. Откуда же еще получать сведения? Для мага это только провидение, прорицание, хождение незримыми тропами за границами бытия…
– Ого, – вырвалось у чморлинга, но он тут же закрыл рот ладонью.
– Вот именно. В общем, Говорун воспользоваться моментом не замедлил. Я не стала ему препятствовать и лишь немного скорректировала его маршрут – я-то посильнее в делах колдовских. Он проскочил мимо меня, зная притом, что Гренделя все-таки кто-то направляет. Мне же лучше в тени оставаться… Так вот. Чтобы Говорун не слишком-то задирал нос, я напустила на него одно старое заклинание, основу которого составляет из спорыньи вытяжка. Результат видел ты.
– Ага. Он прямо совсем с катушек съехал, – подтвердил вождь Водохлебов.
– Это на некоторое время собьет наших противников с толку. Дезориентирует.
– Но Говорун стал молоть всякую чушь!
Дрянелла фыркнула:
– Хочешь сказать, раньше было иначе?
– Чтец произнес пророчество.
– Что? Серьезно? И какое?
Хрясь усиленно вспоминал и вспомнил следующее:
– Победить Гренделя может типа только сплоченная дружина лучших… Но так будет, если ее уравновесят чужаки, чья судьба сплетена с судьбой Диккарии.
Колдунья вылетела из кресла-качалки.
– Что это еще за ахинея?
– Не знаю… Так Говорун сказал. После этого Пнилл велел позвать послов: Арбара, Рээша Кальмара, Шонвайна Утрехта и Талиесина Эпралиона, новенького, из Тиндарии.
– Да он рехнулся! – выкрикнула Дрянелла и тут же спохватилась. – Ну да, мы это знаем. Но все равно! При чем тут эти выскочки?
– Не знаю, – признался Хрясь.
Колдунье понадобилось время на размышление.
– С Диккарией судьба чужаков сплетена… Предопределенность? Не пойму. Придется взглянуть в Зеркало Стижжа! А вдруг Говорун и правда узрел важное нечто, что от меня ускользнуло?
Варвар переминался с ноги на ногу. Он всегда чувствовал себя неуютно, когда колдунья принималась рассуждать о вещах, в которых он не смыслил.
Вот если бы она завела разговор о подземных туннелях и камнях, то…
– Ты здесь еще? – спросила Дрянелла, нацелив на Хряся свой острый кривой коготь.
– Но мы должны решить, что делать дальше!
– Что Пнилл поручил тебе? Он ведь поручение дал?
– Ага. Ко мне в распоряжение поступает городская стража и дружина, которая охраняет дворец.
– Смотри-ка ты…
– Ага! Я буду патрулировать улицы и следить за порядком. Здорово?! – Ожидая одобрения, словно
– Ты просто невозможен, вождь клана, – покачала головой Дрянелла. – Но удача на стороне твоей.
– Я молодец?
– Да, молодец!.. Чтоб тебя лихоманка взяла, вождь! На нервы не капай мне!
– Все, не буду!
– К обязанностям приступай своим новым и не высовывайся. Пока Пнилл и его компашка не покинут Рыгус-Крок, ты будешь тем, кем тебя все знают: не слишком далеким главарем чморлингов. Тебя я вызову, когда понадобишься. А теперь отсюда уматывай. У меня куча дел. Магия… магия… не терпит суеты…
Последние слова прозвучали подчеркнуто зловеще.
Хрясь ощутил дрожь в коленках и начал бочком продвигаться к выходу. Там он пнул спящего у порога Стучака.
Недомерок вскочил, готовый исполнить свой долг, в чем бы он ни заключался.
– Валим, – сказал вождь Водохлебов. – Пока нас лихоманка не взяла.
– Это решительно невозможно! Решительно! Об этом я готов кричать на каждом перекрестке!..
Талиесин, красный, словно помидор, метался по комнате.
Черныш, полный такта, сидел на табуретке возле окна, заняв место вдали от траектории движения виконта.
– Да как Пниллу вообще такое в голову пришло? – Остановившись, посол посмотрел на слугу.
– Речь шла не о короле. Насколько я понял, Кровожадный Чтец изрек пророчество. В поход с королем должны отправиться и чужаки… То есть, в частности, и вы, господин.
Талиесин вцепился себе в волосы.
– А варвары верят пророчествам?
– Ну… мы знаем, что они довольно суеверны. И всякое племя перед лицом опасности становится раз в двадцать суевернее, когда речь идет ни много ни мало о выживании.
– Так что мне делать? О! Я напишу Пниллу письмо, где извинюсь, подробно объясню ситуацию… Да не могу я ехать! У меня морская болезнь! На море смотреть могу еще, даже на берегу стоять, но на корабле?!. Увольте!
– Успокойтесь, – сказал Черныш. – Давайте подумаем.
– Не хочу думать! Пусть Грендель и думает. Наверное, голова-то у него побольше моей будет.
– Это факт, скорее всего, не подлежит сомнению.
– А я о чем? Пускай сами варвары и разбираются…
– Дело деликатное, господин, – произнес Черныш негромко, покосившись на дверь. Он давно подозревал, что и Фиенс, и слуги посольства подслушивают виконтовы разговоры, но пока не изобрел способа это проверить. – Пока вы лежали в бессознательно состоянии, я размышлял над проблемой.
– И?
– Все серьезно. Прибытие такого количества беженцев в столицу – из ряда вон выходящее явление. Старейшины говорят, что не помнят, чтобы когда-нибудь было такое. Город гудит. Я видел собственными глазами, как сильно напуганы варвары. Варвары, представьте себе!
– А я и не спорю! Чудовище сообразило, что они очень вкусные, а они сами, разумеется, оказались не в восторге.
– Отбросим пророчество. Сам Пнилл зовет вас в свою дружину, следовательно, оказывает высочайшее доверие. Для бульклингов нет ничего почетнее, господин. О таком любой может только мечтать.