Что известно реке
Шрифт:
Может быть, тогда он передумает от меня избавляться.
Мой выбор остановился на платье в темно-кремовую полоску с длинными рукавами, подчеркнутой талией и соответствующим лавальером29. К одежде подобрала узкие кожаные сапоги, поднимающиеся до середины голенища и украшенные рядом крошечных латунных пуговиц. У меня не было времени поправить прическу или хотя бы сбрызнуть лицо водой, и за это я тихо проклинала порядком надоевшего мистера Хейса. Я прикрыла за собой дверь и помчалась вдоль коридора, придерживая свою
Здесь я затормозила. Я не знала, куда мне идти. Отель раскинулся практически на квартал, и с места в вестибюле, где я стояла, шло несколько коридоров в неизвестном направлении. Возможно, я могла попасть в сад или прачечную.
Я оглянулась, надеясь найти Саллама, но его следов нигде не было. Мой взгляд уперся в щеголеватого американца, которого уже встречала ранее. Он сидел в алькове, поглощенный газетой. Я подошла к нему. Он не замечал моего присутствия, пока я не оказалась в футе от него.
Он поднял голову и моргнул. Затем посмотрел сначала налево, потом направо.
— Здравствуйте?
— Добрый день, — ответила я по-испански. — Я ищу обеденный зал. Не могли бы вы подсказать, где он находится?
Его лицо просветлело. Мужчина сложил газету, встал и галантно протянул мне руку.
— Я буду рад помочь вам!
Я взяла его под руку, и он повел меня по одному из коридоров. Он был высок, но ссутулил плечи и имел худощавое телосложение. На вид ему было около тридцати, если судить по небритому лицу и светлым волосам.
— Я Томас Бартон, — сказал он, посматривая на меня уголками глаз. На его щеках расцвел яркий румянец. — У вас очаровательный акцент. Могу я узнать ваше имя?
Я удивилась, когда снова произнесла:
— Эльвира Монтенегро, — смутившись, я прочистила горло. — Вы, кажется, прибыли из Америки?
Он кивнул.
— Нью-Йорк. Имели ли вы удовольствие посетить его?
Я покачала головой.
— Пока нет.
Он застенчиво улыбнулся.
— Возможно, когда-нибудь мы там увидимся.
Я ему улыбнулась, почему-то уверенная, что посети он наше поместье, то тетя приняла бы его с распростертыми объятиями. Да и моя мама, если подумать, тоже. Он был скромен и дружелюбен, с добрыми карими глазами. А его одежда говорила о достатке и успешности.
Мы подошли ко входу в ресторан. Он опустил руку и посмотрел на меня. Я переступила с ноги на ногу, в животе затрепетала тревога. Мне был знаком этот взгляд.
— Не согласитесь ли вы… Не согласитесь ли вы присоединиться ко мне за ужином, мисс Монтенегро?
— Спасибо, но я откажусь. У меня назначена встреча с семьей, — я продолжала улыбаться, чтобы смягчить отказ. — Благодарю за сопровождение.
Я вошла в ресторан прежде, чем он успел что-либо ответить. Зал сверху донизу был оформлен в стиле ренессанса. Арочные окна обильно освещали лунным светом каждый деревянный стол, покрытый белоснежной скатертью. Потолок кремово-белого цвета по четырем углам
Почти каждый столик был занят гостями или спонсорами. Гости общались между собой, потягивали вино и наслаждались блюдами. Как и в вестибюле, в ресторане было много людей разных национальностей.
Французские туристы восхищались винной картой. Паши и беи в западной одежде с цилиндрическими шляпами на голове, общались на арабском. Английские солдаты были в военной форме, их латунные пуговицы поблескивали в мягком свете свечей.
Я сделала несколько нерешительных шагов вглубь и шум стих. Несколько человек внимательно рассматривали меня, несомненно, заметив мои растрепанные волосы и усталые глаза. Я заправила несколько прядей за уши. Расправив плечи, я продолжила идти, взглядом ища столик своего дяди.
Но вместо него я нашла мистера Хейса. Он сидел около огромного окна. Мне хорошо был виден его профиль, жесткая линия челюсти и твердый подбородок. В мягком освещении его волосы казались скорее рыжими, чем каштановыми. За его столом находилось четыре человека, и хотя мне были незнакомы два других джентльмена, в облике человека сидящего слева от мистера Хейса было что-то знакомое.
Ноги сами повели меня к ним. Я обогнула множество обеденных столов и гостей отеля, одетых в дорогие вечерние платья и костюмы. Путь казался милями, каждый шаг — крутым подъемом к неизвестной вершине. Беспокойство засело глубоко в моем животе, пустило корни. Дядя Рикардо может отказаться разговаривать со мной. Он может прогнать меня на глазах у всех этих людей, на глазах мистера Хейса, который был частью этого мира, а я нет.
Я продолжала двигаться.
Мистер Хейс увидел меня первым.
Он встретил мой взгляд, и уголки его губ запали. Казалось, он вот-вот рассмеется. Два других джентльмена заметили мое приближение и прекратили пить. Они не выглядели враждебно настроенными, скорее удивленными. Один из них окинул меня взглядом, отметив состояние волос, идущее в разрез с роскошным вечерним платьем. Это был пожилой джентльмен с седыми волосами и бородой, от него веяло царственностью. Он носил свою респектабельность, как качественно сшитый плащ. У другого джентльмена было дружелюбное лицо и тяжелый взгляд. Они интересовали меня не так сильно, как человек, лица которого я не видела.
Он продолжал говорить, в его тоне звучал глубокий бас. По моим рукам побежали мурашки. Я узнавала этот баритон, даже спустя столько лет.
— Сэр Ивлин, вы чертов кретин, — сказал дядя Рикардо жестким голосом.
Кто такой сэр Ивлин, я могла лишь догадываться. Ни джентльмены, ни мистер Хейс не обращали ни малейшего внимания на моего дядю, несмотря на то, что один из них только что был оскорблен. Собеседники дяди были сосредоточены на мне. Прикованы взглядами к девушке без сопровождения в переполненном обеденном зале, явно ожидающей, чтобы к ним обратиться.