Что известно реке
Шрифт:
Абдулла протер рот льняной салфеткой.
— Не хотелось бы говорить о работе, но где твой новый подчиненный, Рикардо?
— Очевидно, у него были какие-то планы, — ответил дядя, закатив глаза. — Но он со своей дочерью встретят нас в вестибюле завтра утром.
— И они поклялись хранить тайну?
Я повернула голову к Абдулле. Несмотря на прохладительный напиток, которым я в этот момент наслаждалась, у меня во рту пересохло. Перед глазами возникла квадратная карточка, спрятанная в моей сумочке.
— Тайну?
— Она
— Ты ей не сказал? — удивленно спросил Абдулла.
Я вцепилась в край стола, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Неужели все они были замешаны в противозаконных делах моего дяди? И собирались ли они открыть, чем именно занимались? Здесь, посреди освещенной солнцем террасе в окружении других посетителей? Пока Фарида делает снимки?
Рикардо сделал глоток эспрессо.
— Изначально, я не предусматривал ее в наших планах, тем более что всем здесь заправляешь ты, Абдулла. Я просто работаю на тебя. Я счел разумным сначала обсудить это с тобой. Инез обладает определенным талантом, который может оказаться для нас полезным.
Они обменялись многозначительными взглядами, которые я не смогла истолковать. Фарида подняла Кодак и нажала кнопку.
— Что за талант? — спросил Абдулла.
— Я художница, — сказала я, нахмурившись. — Думаю, я могла бы с легкостью перенести архитектуру Филы на бумагу.
Фарида одобрительно кивнула.
— Это будет прекрасным дополнением к моим снимкам.
— Так и есть, — сказал дядя Рикардо. — Что думаешь, Абдулла?
— Учитывая гибель ее родителей, она имеет право знать, — ответил он.
— Совершенно согласен, — Уит отодвинул пустую тарелку в сторону и встал с извиняющимся выражением лица. — Прошу прощения, но мне нужно выполнить несколько поручений до того, как мы продолжим путь завтрашним утром. Это была славная трапеза.
Слегка помахав рукой на прощание, он удалился, а я так и осталась сидеть, покачиваясь на стуле. Он был частью тайны. Гнусной тайны. Осознание этого заставило меня ощутить необъяснимую грусть.
— Тогда я советую тебе открыть ей только то, что ей нужно знать, — сказал мой дядя, подхватывая нить разговора. — Не могу обещать, что она пробудет с нами слишком долго.
У меня поджались губы. Я слишком хорошо поняла этот намек. Он имел власть над моей жизнью и в любой момент мог принять решение отправить меня обратно в Аргентину. Не было смысла рассказывать мне все, даже если это было мое право. В конце концов, мои родители были лишь спонсорами сего предприятия.
— Уже более десяти лет я руковожу раскопками в различных местах, в надежде изучить наследие моих соотечественников, — начал Абдулла. — За эти годы мы сделали поразительные открытия.
Я нахмурилась.
— Но я никогда не слышала ни об одном из них.
— Ты и не должна, — ответил Абдулла. — Потому что после каждой экспедиции я отдавал приказ замести следы. Вообще-то, эта идея
Фарида потянулась и взяла его за руку. Их привязанность сияла, подобно звездному свету.
Это и есть тот самый гнусный секрет? Я ожидала… Я покачала головой, понимая, что все ждут моей реакции.
— Я думаю, это невероятно, — медленно произнесла я. — И я счастлива быть частью этого, пусть и небольшой.
— Добро пожаловать в Египет, Инез, — сказал Абдулла, широко улыбаясь.
Я сжала руки на коленях, едва слыша эти слова. Мой дядя работал на Абдуллу, потому что этого хотела его жена. Он имел дело с ужасными бюрократами Каира, выносил бесчисленные часы копания в грязи под палящим солнцем, работая бок о бок со своим шурином — и все во имя любви к своей покойной жене.
Лучше бы я никогда этого не узнавала.
Потому что, как только я подняла глаза, дядя Рикардо поймал мой взгляд и улыбнулся, и я поняла истину.
Никто за этим столом не знал, что дядя был убийцей.
Никто, кроме, пожалуй, Уита.
УИТ
В борделе было накурено и многолюдно. Я прислонился к барной стойке и гонял виски в стакане раз, другой. Воздух наполнял аромат благовоний, оседающий на одежде. Мой информатор доложил, что здесь собираются агенты Стерлинга. Они питали слабость именно к этому заведению.
Я опустил стакан, так и не отпив из него. Мне нужна была ясная голова.
Наконец, двое мужчин вошли в помещение, раздвинув бархатный занавес при входе, и я выпрямился, сосредотачиваясь. Они были в точности такими же, как их описывали: бледнокожие, светлоглазые, англичане. В накрахмаленных рубашках с отутюженными воротничками. И они уже были готовенькие.
Блестяще.
Они подошли к бару и остановились менее, чем в футе от меня. Пока первый заказывал выпивку, второй озирался по сторонам, оценивая обстановку на вероятность каких-либо неприятностей. Бармен принялся за работу, бросив через плечо:
— Сегодня без Бэзила?
Агент пониже покачал головой.
— Застрял в Каире из-за одного неприятного дела.
— Бланш огорчится, — произнес бармен, в тоне его голоса сквозил сарказм.
Я опустил взгляд в свой стакан. Мне было знакомо имя знаменитой французской куртизанки. Русые волосы и карие глаза цвета виски, веснушки на плечах и ключицах. Я должен был догадаться, что Бэзил ее покровитель.
— Не пришлось по вкусу? — спросил бармен хрипловатым голосом. Он был новеньким и, судя по акценту, иностранцем. Полагаю, немец.