Что известно реке
Шрифт:
— С тобой все в порядке? — прошептал он.
— Конечно, — сказала я.
— Большинство людей боятся темных замкнутых пространств.
— О, я боюсь темные замкнутые пространства, — призналась я. — Но я бы не пропустила это. Ни за что.
Я сошла с последней ступеньки и оказалась в маленькой квадратной комнате. Я водила свечой, пока не обнаружила узкое отверстие с зазубренными краями, словно его кто-то разорвал.
— Динамит? — предположила я.
Уит покачал головой.
— Слишком рискованно, это может привести к структурным повреждениям. Нет, это сделали крошечным количеством пороха,
Я присвистнула.
— Разве это также не рискованно?
Уит слегка улыбнулся.
— Нет, если ты знаешь, что делаешь.
Я бросила на него быстрый взгляд.
— Это был ты?
Он поклонился, нахальная улыбка растянула его губы.
Я могла только таращиться на него.
Уит прочистил горло, опуская взгляд. Если бы я его не знала, то решила бы, что он смущен.
— Это простая химическая реакция. С этим мог справиться и ребенок.
В этом человеке не было ничего, кроме самоуничижения, опасности и цинизма. Он знал, как работать со взрывчаткой.
— Нет, не думаю, что ребенок—
— Давай двигаться дальше, ладно? — сказала Уит, переведя взгляд на меня. — Рикардо обнаружил это место вместе с твоими родителями и Абдуллой, и вскоре после этого мы нашли соседнюю комнату. Можешь представить их разочарование, когда они обнаружили довольно простенькое убранство.
Значит, я была права. Мой отец был здесь. Я сосредоточилась на этом открытии, мне не терпелось двинуться вперед.
— Мне кажется, ты еще что-то недоговариваешь.
— Твое чутье достойно восхищения, — язвительно произнес он. — Древние египтяне создавали лабиринты в местах захоронений, чтобы запутать и сбить с пути расхитителей гробниц. Поэтому эта комната — обманка.
Я жестом указала на неровный проем.
— Нам пройти?
— Как пожелаешь.
Я вела его за собой, перешагивая через груду камней, а Уит не отставал. Через несколько секунд мы оказались в еще одной простой комнате. В ней стоял запах затхлости и сырости, но из нее открывался путь дальше. Уит жестом велел мне идти дальше, пока мы не оказались в третьей комнате, такой же простой и не примечательной, как и предыдущие. Я подошла ближе к стенам, но на них не было никаких украшений или намека, что когда-то они были. Единственным ориентиром для меня было постоянное присутствие магии.
За стенами что-то ощущалось.
— Очередная обманка, — пробормотала я. — Но что насчет…
Мой голос оборвался. Насколько я могла судить, дядя и его команда работали в правой части комнаты. Там у камней стояло полдюжины круглых и квадратных лопат, кирок и шлемов.
— Насчет чего? — спросил Уит, внимательно наблюдая за мной. — Чувствуешь покалывания? Вибрации? Назойливое жужжание, напоминающее надоедливого комара?
— Я бы не сказала, что назойливое— Подожди-ка минутку, — именно таким образом я ощутила проникновение магии. Я прищурилась, пораженная новым открытием, которое никогда не приходило мне в голову. — Ты испытывал это раньше?
— Лично я — нет.
— Тогда
— Твой отец.
Я подошла ближе к нему, отчаянно желая узнать больше.
— Расскажи мне все.
— Мне известно не так уж много, — он сказал. — Он был на удивление скрытен, в некоторых вещах, твой отец. Но он кое-что подобрал—
— Что именно?
— Тогда я не понял, но теперь думаю, что это могло быть кольцо, которое он отправил тебе. Твой отец рассказывал, что ощущал магию на вкус, но он никогда не говорил, что это были розы.
Я ушла в раздумья, пытаясь соединить все кусочки головоломки в своем захламленном сознании. Я вспомнила разговор, подслушанный на Элефантине, в ту ночь, когда только поднялась на борт.
— Мог ли мой дядя знать о папе?
Уит взял паузу.
— Да.
Я открыла рот, но Уит поднял руку.
— Больше никаких вопросов. Уже поздно, а нам еще есть что исследовать. Не хотелось бы, чтобы твой дядя обнаружил нас здесь.
Я моргнула. Я совсем забыла о мире снаружи и о спящих людях, которые не подозревали, чем мы занимаемся в десятках футов под землей. При осознании этого по моим пальцам побежала восхитительная дрожь. Неужели это чувствует каждый археолог?
Уит засунул руки в карманы.
— Ну что? Что-нибудь?
Но у меня оставался еще один вопрос.
— Верит ли мой дядя, что нашел гробницу Клеопатры?
Уит колебался, нахмурив брови. Каждый мускул на его челюсти дрогнул. Я ждала, но он упрямо молчал, его моральный компас отказывался указывать куда-либо, кроме севера.
За исключением тех случаев, когда ему это было неудобно.
— Ты не можешь ответить, да?
Он горько улыбнулся.
— Я не могу говорить ни о каких раскопках твоего дяди. Ты чувствуешь что-нибудь в этой комнате?
Доверие давалось нелегко, но я чувствовала, что мы так и будем ходить вокруг да около, ни к чему не приходя, если один из нас хоть немного не уступит. Я могла бы сделать это сама, вернуться, когда он заснет, но я устала нести бремя чужой магии в одиночку. Она была слишком большой, слишком мощной, чтобы тащить ее на своих плечах. Помощь была в открытом доступе, стоило лишь попросить.
Я указала на левую сторону и открыла ему истину.
— Да, и мне жаль, что мой дядя ищет не в том направлении. Что-то есть по другую сторону этой стены. Именно туда стоит направить раскопки.
— Ты уверена?
Я кивнула.
Уит одобрительно усмехнулся.
— Хорошая работа, Оливера.
***
Я уставилась на брезент, мягко шуршащий по разваливающимся каменным стенам моей импровизированной спальни. Мои подозрения относительно странного поведения дяди оправдались: они были невероятно близки к тому, чтобы найти последнее пристанище Клеопатры.
У меня голова шла кругом. Такая находка потрясла бы каирское общество, и десятки иностранцев хлынули бы в Египет, желая отхватить кусочек истории. Служба Древностей поспешит в Филы и займется раскопками, чего мой дядя хотел бы меньше всего. Но я все еще не знала, какое отношение его открытия имело к моим родителям. С какой целью он отправил их в пустыню?