Что известно реке
Шрифт:
— Держись за веревку свободной рукой, Оливера. Не кричи.
— Не— а!
Резкий рывок оторвал меня от земли и понес вверх. Уит пролетел мимо меня, спускаясь вниз и я едва успела заметить его улыбку, прежде чем оказалась под потолком, удерживаемая его весом, когда он практически достиг земли. Голубое пламя освещало неровные стены пещеры, и чем выше я поднималась, тем более гладкими они становились. Уит замедлил подъем.
— Видишь? — спросил он.
Я прищурилась, опираясь на ноги, чтобы повернуться.
— Нет. Что
Я смотрела на ряд древних картин в голубых, зеленых и красных тонах. Женщина, сотканная из звезд, только что проглотившая солнце и луну, чтобы они прошли через ее тело и возродились на рассвете.
— Это богиня Нуит84, — прошептала я.
От жара светоча пот струился по моему лицу, а ладони стали скользкими, но мне было все равно. Я смотрела на нечто настолько невероятное, что у меня перехватило дыхание от тоски. Я была невесома, казалось, я парила над землей, и только веревка служила напоминанием, что я не одна.
Уит дернул, и я посмотрела вниз. Он был едва виден. Я свистнула, и он опустил меня вниз, медленно и осторожно. Когда мои ноги коснулись земли, он ослабил узел на моей талии. Его руки были надежными и уверенными, и я хотела, чтобы они исследовали мое тело.
— Это было прекрасно, — я прочистила горло, преодолевая себя. — Gracias.
— Feliz Navidad, Инез.
Я прочистила горло.
— У меня тоже есть кое-что для тебя.
— Неужели?
Не встречаясь с ним взглядом, я нагнулась, подбирая свою сумку, и начала в ней копаться. Я достала альбом и пролистала его до середины. Один лист был аккуратно вырван, и на нем был набросок Уитфорда Хейса. Но не тот, что я сделала в Гроппи, несколько недель назад. На этом рисунке Уит был изображен таким, каким я его всегда помнила. Его прямой взгляд, эмоции, таящиеся на поверхности. Я молча протянула ему рисунок. Он вытер руки о штанины брюк и осторожно принял его у меня. Он поднял глаза. Его рот открылся, но затем также быстро закрылся. Словно он не мог заставить себя поделиться мыслями.
— Спасибо, — хрипло пробормотал он. — Но ты не подписала его.
— А, — спохватилась я. — Я думала, что подписала. У тебя есть ручка? Карандаш?
Он рассеяно кивнул, его внимание по-прежнему было приковано к рисунку.
— В кармане моего пиджака.
Я подошла к тому месту, где он его бросил, и порылась в карманах. В них встречались самые разные вещи. Перо, носовой платок, разменные египетские монеты, нож. Уитфорд Хейс был готов ко всему.
Я продолжила рыться.
— А зачем тебе спички?
— На случай, если потребуется что-то взорвать.
Усмехнувшись, я продолжила поиски. Мои пальцы нащупали что-то маленькое и гладкое. Из любопытства я извлекла это и с удивлением обнаружила свою пуговицу, которую, как мне казалось, я потеряла. Она пропала в тот день в порту.
Когда
Я молча протянула ее ему.
— Почему это у тебя?
Он поднял взгляд от рисунка и застыл на месте. Два флага насыщенного красного цвета застилали его щеки.
— Я искала ее, — сказала я, заполняя тишину, когда стало ясно, что ответа не будет. — Почему ты ее взял?
— Она свободно болталась, — ответил он, слегка защищаясь.
Я ждала, чувствуя, что это еще не все.
Он провел руками по волосам и бросил на меня немного раздраженный взгляд.
— Я не знаю, — сказал он наконец. — Твоя мама много рассказывала о тебе, о книгах, которые ты читала, о твоих проделках с тетей и кузинами. Что ты любишь кушать, как сильно ты любишь кофе. В тот день на причале я ожидал встретить кого-то, кого уже заочно знал, но ты смогла меня удивить. Мне хотелось смеяться, когда ты убегала от меня с той наглой улыбкой на лице, — по мне растеклось теплое сияние. — Я не смог заставить себя выкинуть пуговицу… — он вздохнул, а затем тихо добавил. — Или вернуть ее.
Я покраснела, понимая, как дорого ему стоило показать свою уязвимую сторону мне. Говорить о любых чувствах по отношению ко мне. Не задумываясь, я хотела спрятать пуговицу в кармане, но Уит протянул руку ладонью вверх.
Я недоверчиво рассмеялась.
— Ты хочешь оставить ее себе?
Он молча кивнул.
Я отдала ему. Затем он аккуратно свернул свой подарок и положил его вместе с пуговицей в карман пиджака, его руки слегка дрожали.
— И тебя с Рождеством, Уит.
Мои чувства к нему изменились, стали глубже, несмотря на все мои усилия. Мне было неприятно, что я не была откровенна в своих чувствах, когда у меня была такая возможность. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не поцеловать его снова.
Разочарование захлестнуло меня. Теперь было слишком поздно. У него была невеста. Кто-то ждал его дома. И пока мои чувства углублялись, он испытывал ко мне лишь влечение.
А влечение — это еще не любовь.
Я прочистила горло, мои глаза горели, а щеки пылали.
— Нам пора идти.
Но никто из нас не сдвинулся с места. Тишина обволакивала нас. Возможно, мы были единственными людьми на Филах. Или во всем мире.
— Я был помолвлен с десяти лет, — тихо сказал он. — Моя семья все организовала. Мы встречались с ней лишь дважды.
— Почему ты мне это говоришь?
Он опустил голову, его внимание было приковано к носкам его поношенных ботинок. Затем он вздохнул и встретился со мной взглядом.
— Ты права. Это не имеет значения, и никогда не имело.
Мое дыхание вырвалось из меня на длинном выдохе. Должна ли я почувствовать облегчение? Возможно, да.
— Мы всегда будем друзьями, Оливера.
С нарочитой осторожностью он взял меня за руку. Его мозолистая ладонь грубо обхватила мою. Он переплел наши пальцы, и я задрожала. Его глаза потеплели, когда он медленно, так медленно, приблизил мою руку к своим губам. Он оставил нежный и долгий поцелуй на тыльной стороне моего запястья.