Что случилось с Бэби Джейн?
Шрифт:
Бланш печально и беспомощно посмотрела на миссис Ститт. Она не могла заставить себя слушать эту женщину дальше. Быть может, все так и есть, быть может, как с годами вырабатывается привычка к боли, точно так же вырабатывается она и к разного рода странностям. Но Джейн ее родная сестра, единственный по-настоящему близкий ей человек во всем мире. Она отказывалась верить, что ее припадки становятся опасными. Во-первых, не так уж они и часты, Бланш привыкла воспринимать их как некий недуг, с которым она вынуждена мириться, как Джейн мирится с ее инвалидностью. Из них двоих Джейн хуже: все
– Вы явно преувеличиваете, – слова Бланш прозвучали резче, чем ей хотелось бы. – И вам совершенно не о чем беспокоиться.
Сразу почувствовав перемену в ее тоне, миссис Ститт густо покраснела и смущенно потупилась.
– Вы правы, мисс Бланш, – сказала она, – это не мое дело. Наверное, лучше бы мне держать свой длинный язык за зубами.
– Нет, нет, Эдна! – мгновенно вскинулась Бланш. – Поверьте, я ценю вашу заботу. Честное слово, ценю, даже больше, чем вы думаете, только… – Бланш показалось, что тени в холле побежали как-то иначе, она оборвала фразу на середине и, поколебавшись немного, вновь перевела взгляд на миссис Ститт. – А где Джейн?
– Внизу, – рассеянно ответила та, все еще погруженная в свои тревоги. – Извините, мисс Бланш. Не надо было мне вмешиваться. Не надо, это я сразу поняла, но… словом, хорошо бы забыть обо всем этом.
– Да бросьте вы, Эдна, даже не думайте! Вы не сделали ничего дурного. – Бланш вдруг очень захотелось, чтобы эта женщина ушла и оставила ее одну. – Право, все в порядке.
– В общем, мне показалось… эти письма… я подумала, что вы будете рады их получить.
– Ну да, конечно! Уверена, что Джейн выбросила их по недоразумению. Совершенно уверена.
Миссис Ститт кивнула и двинулась к двери.
– Что ж, – смущенно сказала она, – наверное, надо вернуться вниз, а то я до ночи не управлюсь. – У порога она на секунду остановилась. – Да, чтобы не забыть. В следующую пятницу я могу быть у вас только утром. Днем мне надо быть в городе, заседаю в жюри присяжных. Вообще-то могли бы и отпустить, мне ведь самой приходится на жизнь зарабатывать. Но придется идти, потому что судья говорит то же самое про работу.
– Конечно, Эдна, – улыбнулась Бланш.
– Но я могу прийти в понедельник утром, – если, конечно, это вас устроит. Хоть чем-то помогу…
– Хорошо, хорошо, Эдна, – поспешно сказала Бланш. – Спасибо, что предупредили.
Еще долго, оставшись одна, она сидела в задумчивом молчании. Недавнее ощущение благополучия и покоя полностью испарилось. Она начала было разворачиваться к окну, но остановилась – вновь почудилось какое-то движение в холле. Вспомнив про письма, все еще лежавшие у нее на коленях, Бланш собрала их и сунула в карман.
Поглаживая их, она попыталась успокоиться, но все равно услышала донесшийся откуда-то издалека пронзительный голос:
– У меня есть талант! Пусть
3
– Извините, – сказал голос на другом конце провода, – мистер Хэнли сейчас беседует с клиентом. Ему что-нибудь передать?
– Да нет, спасибо… разве что скажите, что звонила Бланш Хадсон. Мой номер…
– О, мисс Хадсон! Если у вас что-нибудь срочное, уверена, что мистер Хэнли захочет выслушать вас.
– Нет-нет, ничего срочного. Но когда он освободится, я хотела бы поговорить с ним.
– Разумеется, мисс Хадсон. Я сразу же соединю его с вами. Скажем, через полчаса. Это удобно?
– Отлично. – Бланш немного помолчала. – Знаете что… скажите мистеру Хэнли, что я решила продать дом. Наверное, он удивится. И еще скажите, что готова продать его первому, кто пожелает.
– Хорошо, передам. – В голосе секретарши послышалось некоторое удивление. – И соединю его с вами.
Бланш попрощалась и уже собиралась повесить трубку, но вдруг прислушалась. Хотя секретарша уже отключилась, на линии все еще смутно слышались какие-то звуки, словно чье-то дыхание. Это продолжалось секунду-другую, потом раздался негромкий щелчок, и наступило молчание.
Бланш озабоченно нахмурилась и поставила телефонный аппарат с колен на стол. Она нарочно перенесла его из коридора к себе в комнату, чтобы Джейн внизу не слышала ее разговоров. Вообще, у нее не было особенных причин секретничать, да, пожалуй, если подумать, то и вообще никаких. Просто Бланш казалось, что лучше сначала переговорить о продаже дома с Бертом, а потом уж, когда все окончательно прояснится, посвятить в свои планы Джейн. Времени для этого было достаточно. К тому же ей было понятно: сама идея переезда подействует на Джейн в ее нынешнем состоянии особенно угнетающе.
И уж вовсе не было смысла раздражаться, даже если Джейн действительно подслушивала: если поймать ее с поличным, все равно она найдет какую-нибудь отговорку, а потом снова, при первой же возможности, возьмется за свое. Однако Бланш все равно было неприятно думать, что она находится под колпаком. К тому же она со смутной тревогой гадала, как Джейн воспримет идею продажи дома. Развернув стул так, чтобы было видно окно, Бланш вгляделась в ажурный переплет карниза, четко проступающий на фоне пронзительно-голубого неба. Завитки внутри других завитков, покрупнее, четкие прямые линии, внезапно суживающиеся и обрывающиеся. Как сама жизнь. Как разум и безрассудство… Бланш отбросила мелькнувшую было мысль и быстро отвернулась от окна.
Взгляд ее снова остановился на телефонном аппарате, и Бланш вдруг четко осознала, что Джейн, узнав о продаже дома, наверняка воспротивится. По опыту она знала, что сестра встречает в штыки любую ее идею. А уж если она что-то замышляет втайне – тогда жди беды!
Бланш изо всех сил вцепилась в ручки стула. Все, решено, она от своего не отступит. Надо только придумать, как подавить бунт Джейн в самом зародыше. Хорошо бы, допустим, заставить ее поверить, что она, Бланш, как раз против продажи дома, это Берт, несмотря на все ее возражения, настаивает… приводит финансовые резоны…