Что случилось с Бэби Джейн?
Шрифт:
Бланш повиновалась не без легкого беспокойства.
Само это слово – злое, уродливое, непристойное – будто обрушилось на нее. Оно было нацарапано с такой яростью, что в некоторых местах острие карандаша прорвало плотную бумагу. Вновь повернув конверт лицевой стороной, Бланш поспешно положила его на колени, словно стараясь стереть подпись. Миссис Ститт посмотрела на нее и чинно сложила на груди руки.
– Мне очень жаль. – Ее голос несколько окреп, но все же звучал нервно. – Наверное, не надо было вам этого показывать. Видит бог, я терпеть не могу доставлять людям неприятности, но…
– Да нет, все нормально. –
– Давайте это сюда, и обо всем забудем. – Миссис Ститт резко выбросила руку вперед и, забрав у Бланш с коленей конверт, свернула его в трубку и сунула в карман фартука. – Мисс Бланш, – продолжала она негромко и участливо, – я понимаю, что ничего такого особенного во всем этом нет. И все же нельзя, неправильно так поступать – во всяком случае, в ее возрасте снова вести себя так…
Бланш отвела глаза, опасаясь, что миссис Ститт уловит в ее взгляде внезапно возникший страх. «Джейн моя сестра, – упрямо твердила Бланш себе самой, – она присматривала за мной, была рядом, ухаживала все эти годы. И самое малое, что я могу сделать, – это попытаться ее понять. Она моя родная сестра…»
«Пусть так, дорогая, пусть она тебе сестра, пусть вы одна кровь и плоть, но надо же взглянуть правде в глаза: в глубине души она тебя ненавидит, словно змею, и ничто не доставит ей такой радости, как увидеть тебя поверженной».
Эти слова, сказанные давным-давно, вдруг всплыли в ее памяти. Они принадлежали Мартину Стэггу. Она тогда снималась в одной картине, и он вызвал ее к себе в кабинет…
– Знаю, тебе трудно с этим смириться, но Джени настолько обезумела от ревности, что уже не отдает себе отчета в том, что делает.
Марти был продюсером того фильма – крупный, добродушный мужчина с открытым щедрым сердцем и безошибочным чутьем на все, что имеет отношение к кинематографу. Если кто-нибудь из актеров попадал в беду, он всегда первым приходил на помощь.
«Как ты думаешь, почему она постоянно напивается и выходит в таком виде на люди? Посчитай, сколько раз за один только последний год она попадала во всякого рода переделки? Четыре, пять? Пять. Боюсь, в следующий раз ребята уж не поспеют вовремя, чтобы замять дело. И на чьей карьере это отразится? На ее? Да ни в коем случае, ее карьера закончилось, когда ей и двенадцати не исполнилось. Это тебе, и только тебе придется платить по счетам. И думаешь, она тебя пожалеет? Ты только подумай, зачем ей закатывать все эти пьяные скандалы на площадке и все равно цепляться за съемки? И почему это она заболевает всякий раз, когда тебя приходят снимать для рекламы, так что ты вынуждена оставаться дома и ухаживать за ней?
Только не думай, пожалуйста, будто я ничего не понимаю. Да, она была знаменита, что называется «звездой», и снималась не с кем попало. Все это я признаю. И семью, наверное, она кормила, и кормила неплохо. Вот и подумай, каково ей сейчас. Вроде как жизнь кончилась, даже не начавшись. Все вокруг нее крутятся, все кричат «ура», и вдруг – пустота. Лично мне не приходилось еще видеть вундеркиндов, которые бы выходили из таких переделок целыми и невредимыми. А Джейн вдвойне тяжело. Перед ней
Но она не последовала совету Марти. «Я дала Джени слово, – сказала она ему, – и назад его не возьму». И вот, по прошествии тридцати лет, его слова внезапно прозвучали с той же отчетливостью, что и тогда, когда он их произнес. Все дело, понятно, в старых фильмах и письмах поклонников. Лишнее подтверждение ее правоты: надо уезжать из этого дома, со всеми его тенями прошлого, и как можно скорее…
– Ваша сестра – нехорошая женщина, мисс Бланш.
Она вновь заставила себя посмотреть во встревоженное лицо миссис Ститт.
– Мисс Бланш, кто-то должен вам это прямо сказать, и думаю, что это мой долг. Ваша сестра нуждается, как бы это получше выразиться, во внимании. Можете уволить меня за эти слова. Мне все равно! Говорю ради вашей же пользы. Когда ее вот так заносит, не могу даже представить себе, как вы это выдерживаете. Лично меня всю трясет. Может, вы, потому что все время находитесь рядом, просто не видите того, что видят другие. И за то время, что я здесь, ей стало гораздо хуже.
– Хуже? – Бланш вскинула голову. – Что вы имеете в виду, Эдна?
– Вот это. – Миссис Ститт притронулась к карману фартука. – И то, что ведет она себя чаще всего… как испорченный ребенок. И то, что пытается не дать мне делать того, что вы велите, заставляя делать что-то другое. Затрудняюсь сказать в точности, но, в общем, ей становится хуже. И коль уж на то пошло, скажу вам прямо, что, если бы не вы, я давно отказалась бы от этой работы. С ней тяжело – выпивка и все такое…
Бланш выпрямилась в своей каталке, чувствуя настоятельную потребность сказать что-то в защиту Джейн.
– Да нет, Эдна, уверена, что все не так уж серьезно. Мне кажется, я понимаю Джейн. Она всегда была немного неуравновешенной, а в последнее время просто перенапряглась…
– Может, и так, – перебила ее миссис Ститт, – и все равно я считаю, что вы сделаете правильно, если направите ее к своему доктору. Понимаю, вам трудно увидеть то, что вижу я. Вы не выходите из дома, вам не с чем сравнивать, но, мисс Бланш, в последнее время… я просто начинаю за вас беспокоиться…
– Эдна!
– Нет, я не утверждаю, будто она совсем того – или что-нибудь в этом роде. Этого я ни в коей мере не утверждаю, но она становится… как бы это сказать, безответственной. Взять хоть то, что произошло сегодня утром. Само по себе это не так уж важно… Словом, иногда мне становится страшно, как подумаю, что вы с нею дома одна – особенно когда она напивается. Просто заснуть не могу, честное слово!